Глава 23

Лакей принес воды, но Меррик жестом велел ему оставить их одних. Руперт уже почти пришел в сознание. Ничего, теперь этот мерзавец сам в состоянии держать у лица мокрый носовой платок. А лишние свидетели им ни к чему.

Руперт с подозрением посмотрел на высившуюся над ним мужскую фигуру и открыл рот, чтобы заговорить, но поморщился от боли и стал растирать ушибленную челюсть.

Меррик жестом велел ему молчать.

— Не нужно ничего говорить, просто слушай меня внимательно. Мои адвокаты пришлют тебе прошение о расторжении брака. Ты его сразу же подпишешь и отдашь посыльному. Только попробуй отказаться. Я лично вернусь с этой бумагой, и тогда уж тебе придется поставить свою подпись. Ты меня понял?

Руперт гневно сверкнул глазами. Меррик достал носовой платок, смочил водой из графина и, обмотав им костяшки пальцев, посмотрел на врага. Лицо его снова приняло обычное бесстрастное выражение.

— Если ты еще хоть раз приблизишься к Кассандре, я тебя пристрелю! Учти, Кассандра теперь находится не под защитой своего братца, а под моей, что далеко не одно и то же.

С этими словами граф повернулся и вышел из комнаты. Знай Кассандра, что он сделал, убила бы его на месте. Впрочем, он и сам готов был придушить строптивицу за то, что из-за своего сумасбродства она подвергла себя опасности.

Вернувшись в гостиницу, Меррик узнал, что Кассандре нездоровится. Ему не оставалось ничего другого, как мерить шагами коридор под дверью ее комнаты. Когда же Лотта наконец сказала, что госпожа уснула, граф устало распорядился собираться в обратный путь.

Меррик давно понял, что с Кассандрой ему придется нелегко. Она была своевольной, упрямой, необузданной. В тo же время он познал и приятные стороны ее натуры. Однако в данный момент его беспокоила не только Кассандра. Впервые в жизни он проявил жестокость. Граф даже испугался вспышки собственного гнева. Разбитые костяшки пальцев побаливали, зато как приятно было вспомнить момент, когда от удара хрустнула челюсть Руперта.

Если так и дальше пойдет, он превратится в настоящего дикаря, не сможет сдерживать свои эмоции, как Кассандра. Взглянув на дверь, за которой она находилась, граф почему-то улыбнулся этой мысли. Впервые в жизни он ощутил себя настоящим мужчиной!

Столкнувшись в коридоре нос к носу со своим лучшим другом, Меррик испытал несколько иные чувства. Взяв из рук Берти бокал вина, он ждал, пока тот заговорит. В намерения графа не входило перед кем бы то ни было оправдываться за свои действия, но терять единственного друга ему не хотелось. Ведь Берти, сколько граф себя помнил, неизменно занимал его сторону во время юношеских потасовок. Сделав глоток портвейна, граф посмотрел в лицо Берти, пытаясь прочесть на нем либо одобрение, либо осуждение.

Но ни того ни другого не заметил. Берти поднял бокал и вздохнул:

— На редкость своевольная особа, не правда ли?

У Меррика бремя свалилось с плеч. Он представил себе пылкую страсть Кассандры в любви и гневе, и на его губах появилась улыбка.

— Вот уж точно — на редкость. К счастью, Руперту не хватило ума оценить это качество по достоинству. Он согласился на расторжение брака.

Берти в изумлении поднял брови и снова наполнил бокалы.

— Ну и везет тебе, Меррик. Но как ты объяснишь это Дункану?

  95