Особенно,... 
105 
Многие реки, протекавшие через владения Плуто, несли в себе золотую пыль; деревья и фруктовые сады гнулись от тяжести плодов. На сочных пастбищах в неисчислимом множестве паслись быки, козы и овцы. Длинные караваны верблюдов с гордыми шеями доставляли прямо в ее дворцы драгоценные каменья и жемчуга, от которых ломились ее сундуки, и роскошные ткани, и благовония, которые так нравятся и людям, и богам.
Если бедная Майя родила мне такого сына, как Гермес, то какого же ребенка можно ожидать от богатейшей Плуто! Именно подобными рассуждениями пытаются обмануть себя, когда собираются совершить какую-нибудь глупость. На самом деле я выбрал Плуто, чтобы произвести более сильное впечатление. Я хотел богатую царицу — я ее получил. Западная Азия, о, обширная Малая Азия, созданная, чтобы прельщать завоевателей! Вполне понимаю спешку своего сына Александра добраться до тебя, завоевать тебя, пересечь тебя! Твои размеры уже не под стать человеку, они отвлекают его от размышлений о своем предназначении, к которым побуждает Греция, или о Вселенной, на которые наводит Египет.
Отдаленность твоих горизонтов, которые неизменно зачаровывают душу, ужасная суровость твоих пустынь, которую сменяет чрезмерная щедрость твоих плодородных равнин... Ты побуждаешь к подвигу, к чрезмерности, к безумным грезам. Нужна поступь армий, чтобы тебя пройти; и овладение тобой становится безумной мечтой.
Плуто приняла меня с такой пышностью и роскошью, что я поубавил себе спеси, хоть и был повелителем богов. Но разве я не это искал?
Она велела расстелить под моими ногами длинные песчаные ковры, потом длинные травяные ковры, осенить мое приближение высокими деревьями в душистых цветах и рассеять вдоль моего пути ярчайший блеск больших озер. Стада, гонимые предо мной в подношение, утоляли жажду у каждой излучины Меандра, блея, мыча и мутя своими копытами тинистые воды. Летящие белые птицы составляли мой кортеж. Мне без конца подносили корзины фруктов и зерна; верблюды шатались под тяжестью даров.
Царице Плуто показалось недостаточно, что извилистые коридоры ее дворцов состоят из яшмы, алебастра или лазурита; она повелела набросать на плиты пола бараньи шкуры, искрившиеся оттого, что их вымочили в золотоносных реках. Я ступал по золотому руну.
Плуто желала ослепить меня роскошью. Ей это удалось, и даже сверх желаний; по правде сказать, ее-то саму я и не видел. Окружавшие меня чудеса настолько отвлекали мои глаза, не давая толком рассмотреть ее, что и сегодня, желая описать Плуто, я снова вижу дворец, а вовсе не ее черты. Казалось, она существует только в том, чем владеет. Помню только, что она была коротышкой, и, чтобы добавить себе росту, носила высокие алмазные сандалии.
До чего странен Прометеев род! Будучи дочерьми Атласа, Плуто и Майя приходились племянницами Прометею и Эпиметею. Что же меня заставляло постоянно натыкаться на эту породу, где один проявлял высокомерную силу, другой — властную гениальность, один — тщеславную глупость, другая — гордое достоинство в нужде; а теперь еще и подавляющее богатство? Все члены этой божественной и уже вполне человеческой семьи при всем своем разнообразии обладали одной общей чертой — гордостью.
Помню в опочивальне Плуто руно гигантского барана, насквозь пропитанное самородками и блестками золота, прилипшими к сальным волокнам шерсти. Оно покрывало пол почти целиком. Объятия на нем меня разочаровали.
Пришлось задернуть слишком много занавесей, удалить слишком много слуг; слишком много благовоний дымилось в слишком многих кадильницах, отягчая воздух. Мне пришлось отведать слишком много яств, неузнаваемых из-за избытка пряностей, выпить слишком много редких напитков, жевать листья и зерна, чей сок притупляет чувство реальности и времени. Плуто пришлось снимать с себя слишком много ожерелий, перстней, вышитых покрывал и драгоценных каменьев. Избавившись от всех своих украшений, эта богатая царица оказалась худышкой, а золотое руно, шишковатое от металла, было гораздо менее мягким для любви, чем простая шерсть аркадских овец.
Уметь отказаться, совершив столь нелепую ошибку, — это требует особого мужества, которого мне тогда не хватило. Я расстарался, чтобы не пришлось пересмотреть свое мнение о себе. Но экстаз был отнюдь не соразмерен приготовлениям. Плуто, наверное, подсчитывала свои сокровища, я же думал о Майе и прочих...
Я вернулся на Олимп недовольный собой и много времени потратил на то, чтобы избавиться от золотой пудры, которая въелась мне в бока. Гера довольно ловко обошлась без попреков за это похождение, которое в конечном счете сослужило ей службу.
105 
