Особенно,... 
168 
– Нет, не уходи, – проговорила она еле слышно. С немым отчаянием она смотрела на городские огни. Ей хотелось, чтобы этот современный город провалился в тартарары, чтобы он исчез. Для нее это был единственный выход. Для нее и для этого юноши, этого невинного простодушного юноши, который обнимал и целовал ее.
– Что я делаю? – пробормотала она на древней латыни. – Что я испытываю – горе или гнев? Почему я так страдаю?
Не желая того, она мучила его. Понял ли он ее слова?
– Открой мне свое сердце, – проникновенно произнес Алекс. – Я люблю тебя. Скажи мне, что тебя тревожит. Я не хочу, чтобы ты страдала. Может быть, я смогу помочь.
– Я верю тебе, юный лорд, – сказала она. – Я тоже люблю тебя.
Но чего же она хотела? Неужели месть вылечит ее от ярости, разрывавшей ее на части? Или она отступится, возьмет с собой юного лорда Алекса и сбежит от своего учителя, своего создателя? На миг ей показалось, что боль поглотит все-все – и мысль, и надежду, и волю. Потом пришло понимание – и словно вновь засияло теплое солнце.
Так яростно любить и так яростно ненавидеть – это и значит жить полной жизнью. Теперь она снова живет, а значит, радуется и страдает.
Приближался к концу последний акт. Эллиот со скукой взирал на роскошную сцену, на томившихся в гробнице любовников и на поющую молитву принцессу Амнерис.
Слава богу, скоро конец! В нынешних обстоятельствах лучшее произведение Верди казалось полной нелепицей. Что касается бала, им нужно всего лишь показаться там и сразу же отвести Джулию в номер.
Джулия была близка к истерике. Дрожащая по-прежнему, она все еще сидела в фойе, прижимаясь к Рамзесу.
Она не отпускала Рамзеса от себя, так что во время антрактов по всем лестницам и коридорам рыскали Эллиот и Самир – они пытались найти женщину, которую мог опознать только Эллиот. Самир искал глазами в толпе серебристое платье и копну черных волос.
Ее нигде не было. Просто поразительно. Конечно, она могла исчезнуть сразу после нападения на Джулию. Но откуда она могла знать Джулию? Вот в чем загадка. Как она отыскала здесь Джулию?!
И что еще более удивительно – они так и не увидели Алекса, Они восприняли это как благоволение судьбы. Каким-то чудом Алекс оказался в стороне от того, что происходило. Наверное, можно будет отправить его домой вообще без всяких объяснений.
Теперь Эллиот не сомневался, что завтра Джулия тоже уедет из Каира дневным поездом. Он сам останется здесь до тех пор, пока история не закончится. Было решено, что Самир тоже вернется в Лондон вместе с Джулией, поскольку Алекс наверняка не сможет ни защитить ее, ни окружить заботой – ведь он не знает, что происходит.
Самир поживет с Джулией в Мэйфере, пока не вернется Рамзес. Что будет с Эллиотом, пока непонятно. Но он останется. Он должен. А Джулию нужно увезти далеко, очень далеко.
Последний душераздирающий дуэт дошел до кульминационного момента. Эллиот больше не мог этого выносить. Он взял свой театральный бинокль и начал осматривать зал. Алекс, где ты, черт тебя побери! Граф медленно обвел взглядом левую сторону партера и снова повернулся вправо.
Седые головы, сверкающие бриллианты; мужчины дремлют; рты под белыми усами приоткрыты. Вот идет прелестная женщина с черными распущенными волосами – она быстро проходит к переднему ряду дальней ложи. За руку ее держит Алекс.
Эллиот замер.
Покрутил колесико настройки – изображение увеличилось. Женщина села слева от Алекса, но перила ложи представляли собой полукруг, так что они оба попадали в поле зрения. Только не сердечный приступ, Эллиот, только не это – ты уже вдоволь насмотрелся! Алекс повернулся и поцеловал женщину в щеку, а она смотрела на сцену – на гробницу, на погибших любовников – и вдруг обратила к Алексу полные печали глаза и уронила голову ему на плечо.
– Рамсей, – прошептал Эллиот. Он помешал своим соседям, в соседней ложе кто-то даже проснулся. Но Рамсей услышал его и, выйдя из-за портьерй, присел на корточки рядом.
– Взгляните вон туда! Она с Алексом! – Шепот был похож на выдох. Передав бинокль Рамсею, Эллиот посмотрел на две далекие фигурки. Чтобы увидеть, что Клеопатра подняла свой бинокль, ему самому бинокль не потребовался. Она смотрела на них!
Он услышал, как Рамсей огорченно замычал.
Алекс обернулся. Весело махнул им рукой.
Дуэт закончился тихой протяжной нотой. Грянули аплодисменты. Со всех сторон доносилось неизбежное «браво!». Начали зажигаться огни. Публика поднималась с кресел.
168 
