209 
— С кем, Кит, ты будешь сегодня сражаться?
— Никогда не спрашивай о противнике. Ты играешь с мишенью, а не с человеком. Все дело происходит между тобою и дротиками… С Полом Го.
— Он японец?
— Я уважаю каждого, с кем играю.
— Весьма решительный народ.
— Акулы! Ростовщики долбаные, — сказал Кит, впервые пятная себя гнильцой расизма. Он не мог сказать о них ничего худшего, потому что, к примеру, едва ли что-либо слышал о Второй мировой. Вот Китов отец, который, конечно же, слышал о Второй мировой и, будучи призван в ней участвовать, успешно дезертировал, мог бы спросить, все ли знают, какие ужасные вещи вытворяли они тогда с некоторыми из наших парней; но Кит был ограничен обрывками ворчливых заметок из своего таблоида, да и те помнил с пятого на десятое.
— Япошки, они заколачивают немалые йены — известное дело, деньги к деньгам. Так и норовят набить себе карманы.
— Да, конечно, кое-кто относится к ним более чем критично.
— Ко мне тоже, приятель! Да-да. Слышал, что они там обо мне говорят. Они, видишь ли, сомневаются в моих силах. Ставят под вопрос мой темперамент — ну и всякое такое. По мнению кой-кого из этой братии, я всего лишь мудачок, одолеть которого легче легкого. — Раздались плевки и потрескивания очередного объявления, и лицо Кита опять стало затравленно подергиваться. — Ладно, посмотрим, чья возьмет, поглядим, кто сядет в калошу. Вот выйду сейчас туда и раз и навсегда заткну пасти всем этим придирам.
Но Кит не сдвинулся с места, хотя время шло, а вся публика в пабе подалась к той стороне арены, что была обращена к улице. Женщины поглядывали на него в том привычном состоянии, что испытывают, отправляясь куда-нибудь развлекаться со своими мужчинами: в более или менее затхлом безмолвии. Триш уже отошла и где-то растаяла.
— Пойду-ка я лучше в раздевалку, — нерешительно пробормотал Кит. — Соберусь с мыслями.
Он шлепнул себя ладонью по груди и вскочил на ноги. Сердечный приступ? Нет — Кит нащупывал свой подсумок с дротиками. Грубым рывком он извлек его наружу.
— Нет, вообще-то не в раздевалку, — продолжил он, застенчиво улыбаясь. — В заведение «М». Остальных-то туда сейчас не пускают — ну, почти никого. Чтобы дать двум соперникам — э-э — возможность собраться с мыслями. Ну, леди, давайте! Пожелайте мне удачи!
Леди пожелали ему удачи — все, кроме Николь, которая, извинившись, исчезла в поисках туалета женского.
Куда направляется леди, оказавшись в кишащем публикой пабе, чтобы насладиться минутой-другой уединения с джентльменом? Николь знала ответ. Нет, не в «Ж»: там джентльменов не сыщешь. Леди этого не потерпели бы. Так что — не в «Ж». В «М», в «М» — ибо джентльмены куда терпимее в этом отношении, и явление туда леди их весьма забавляет. Вообще-то леди не полагается входить в «М». Там могут бывать одни лишь джентльмены. Но она не леди. Если только — если только она не леди Макбет.
Сперва Николь помедлила у входа, возле автоматов. Что выбрасывают они в эти дни? Нет, не одни только сигареты да презервативы, здесь не так: здесь — и волосяные накладки, и средства от простатита, и сердечные стимуляторы. Последний раз безнадежно крикнув что-то в дверной проем, мужчина в цветастой рубашке убрел прочь — и Николь вошла внутрь, в мир белого тестостерона.
Она проделала это совершенно по-хозяйски. Здоровенный парень, спешивший из кабинки к выходу, взглянул на нее и не осмелился сразу выйти, решив, что лучше сначала вымыть руки. С подчеркнутым спокойствием закурив сигарету, она задрала подбородок, выпуская дым после первой затяжки. В заведении «М» присутствовали трое мужчин: Кит, поднявший лицо, которое ополаскивал над раковиной, и слегка нахмурившийся, поймав ее взгляд в зеркале; изможденный «дояр» — согнувшись над белой лузой писсуара и прижавшись лбом к кафелю, он всхлипывал и слегка повизгивал от боли, которую доставляло ему мочеиспускание; и Пол Го, который безо всякого выражения на лице обихаживал свои дротики, оглаживая и выравнивая каждому оперение, древко, ствол, острие. Она стояла так близко к нему, что в конце концов ему пришлось поднять на нее глаза.
— Говоришь по-английски?
Он быстро кивнул.
— И откуда ты? Из Японии, ясно, но — Хонсю, Кюсю, Сикоку?
— Хонсю.
— Токио, Киото, Нагоя, Йокогама, Нагасаки?
— Уцомония.
— Как?
— Уцомония.
— У нас долго прожил, а, Пол? Скажи, не таись. Ты знаешь, что я подразумеваю под Энолой Гей?
209 
