Последние отзывы

  24  

Вторая трудность, которую требовалось преодолеть, заключалась в том, что вода – очень простое вещество, а вибрирующая, издающая звук пластина, полученная из стеклянного монокристалла, – нет. Математические расчеты фермента воды были сделаны давным-давно, но структура сложносоставных веществ пока еще остается загадкой для науки.

Он тряхнул головой, разгоняя усталость и сон. Может быть, стоит получше рассмотреть излучатель самописца? Что сегодня сказал Джон? Будто руки соображают лучше, чем голова? Сегодня же ночью это нужно проверить. Бен знал, что сможет решить эту задачу-головоломку. Ну кто еще в возрасте четырнадцати лет сделал такое открытие, как он сегодня?!

Неожиданно его охватил страх: а что если это открытие уже давным-давно кем-то было сделано и отметено как несостоятельное?! И Исаак Ньютон лишь посмеется над ним, получив его бумаги с описанием эксперимента и расчетами.

«Он не будет смеяться, он будет поражен, потому что получит их на свой эфирограф», – дерзкая мысль овладела Беном. Он рожден для больших свершений и открытий, и Бостон слишком тесен для него. Он докажет, что достоин большего.

Излучатель представлял собой пластинку, вырезанную из правильного стеклянного кристалла, часть целого кристалла в два дюйма длиной и в полдюйма шириной. Пластинка крепилась к коробке гайками. В коробке – ртуть, совершенно особое вещество, совсем не похожее на ту ртуть, что наполняет термометры. Плоскогубцами Бен ослабил гайки настолько, что стеклянная пластинка упала ему на ладонь.

Бен несколько минут не отрываясь смотрел на узкую прозрачную полоску, но, увы, откровение на него не снизошло. Вздохнув, он вернул полоску на место и начал затягивать гайки. Должно быть, эта задача все-таки ему не под силу. Он уже достаточно разбирался во всех этих научных премудростях, чтобы понять, как ему фантастически повезло сегодня утром, и понять, сколь многого он еще не знает. Через несколько лет он, может быть, и найдет ответы на все вопросы. Если бы только удалось найти хорошего учителя! Ну а пока остается одно – признать свое поражение.

Слабый треск отвлек его от внутреннего диалога с самим собой, и сердце у Бена оборвалось. Отвлекшись на размышления, он затянул одну из гаек слишком туго, в результате чего излучатель треснул. И хотя Бен не все понимал в принципе работы эфирографа, кое-что он знал наверняка. Точнее, две вещи относительно вот этого конкретного эфирографа его особенно тревожили.

Во-первых, то, что эфирограф с разбитым излучателем работать не будет. Во-вторых, Джеймс убьет его, как только обнаружит поломку самописца.

И еще: у него меньше суток на то, чтобы исправить сломанную машину.

Бен уронил голову на руки и впервые за последний год горько заплакал.

После нескольких часов беспокойного сна Бен проснулся и с тупым отчаянием уставился в окно, за которым просыпался город. Улицы еще окутывала серая мгла, и только у самых высоких зданий хватило сил сквозь нее прорваться.

Что же ему теперь делать? О том, что самописец сломан, Джеймс узнает только завтра к полудню. До полудня есть время. А что потом?

Тяжело вздохнув, Бен сполз с постели, стащил с себя ночную рубашку, натянул бриджи, сорочку и серое пальтишко.

Может быть, сходить к отцу посоветоваться? Рассказать ему, что Джеймс требует невозможного. Может быть, это послужит веским доводом, чтобы разорвать договор с Джеймсом?

Бен на цыпочках пересек печатню, под ложечкой противно засосало, когда он бросил взгляд в сторону эфирографа. Он потянул ручку входной двери, дверь заскрипела и открылась. Воздух, насыщенный влагой утреннего тумана, резкой свежестью ударил Бену в лицо. Он съежился, поплотнее завернулся в свое серое пальтецо и отправился в путь. Башмаки гулко застучали по улице, недавно вымощенной булыжником.

По привычке свернув налево, на Тримонт-стрит, Бен понял, что ноги несут его в другую сторону от отцовского дома. Если бы он пошел к отцу, то это означало бы признать свое полное поражение, за которым наверняка последуют серьезные неприятности. Надо знать Джеймса: упрям, как бык, спорит до последнего, с явной склонностью к радикальным мерам. Они с отцом непременно поссорятся. Но как раз в этом-то – в новой ссоре между отцом и братом – Бен особого смысла не видел.

Он продолжал идти вперед, сквозь туман, надеясь, что, когда утренний туман рассеется, и в его голове прояснится.

Еще раз налево, здесь начинался подъем на склон Кот-тон-Хилл. Неизвестно откуда выскочили собаки и подняли оглушительный лай. По всей видимости, это собаки Эндрю Фэнела, француза, чей огромный дом проступал сквозь дымку тумана чуть выше по склону. Сам не зная почему, Бен ускорил шаг. Ему не понравились собаки, слишком уж истерично они лаяли.

  24