243 
Кальпурния вошла, когда он заканчивал завтракать. У нее опухли веки, под глазами появились круги. Он сразу встал, подошел к ней, поцеловал, потом взял ее за подбородок и с тревогой посмотрел ей в лицо.
— Дорогая моя, в чем дело? Тебя напугала гроза?
— Нет, Цезарь, это мой сон напугал меня, — сказала она, схватив его за руку.
— Плохой сон?
Она вздрогнула.
— Ужасный! Я видела, как какие-то люди окружили тебя и закололи.
— Edepol! — воскликнул он, чувствуя себя беспомощным. Как успокаивают испуганных жен? — Это просто сон, Кальпурния.
— Но очень реальный! — воскликнула она. — Все случилось в сенате, но не в курии Гостилия, нет. В курии Помпея, кажется… там была его статуя. Пожалуйста, Цезарь, не ходи сегодня туда!
Он высвободился, взял ее руки в свои и стал растирать их.
— Я должен идти, дорогая. Сегодня я слагаю с себя полномочия консула. Это конец моей официальной деятельности в Риме.
— Не ходи! Пожалуйста, не ходи! Сон был таким реальным!
— Спасибо за предупреждение, я постараюсь, чтобы меня не закололи в курии Помпея, — сказал он тихо, но твердо.
Вошел Трог с его toga trabea. Уже одетый в полосатую ало-пурпурную тунику, в высоких красных сапогах, Цезарь стоял, пока Трог навешивал на него это массивное облачение, укладывая складки на левом плече так, чтобы они с него не соскальзывали.
«Как великолепно он выглядит! — подумала Кальпурния. — Пурпурный и красный цвета идут ему больше, чем белый».
— Но ты ведь еще и великий понтифик. У тебя есть обязанности. Вот предлог не ходить! Не ходи.
— Нет, не могу, — ответил он с легким раздражением. — Сегодня иды, жертвоприношение будет коротким.
И он ушел, ибо его уже ждали на Священной дороге. Беглый осмотр овец, и процессия двинулась к Нижнему Форуму, а затем поднялась на Капитолий.
Через час Цезарь вернулся, чтобы переодеться, и вздохнул с сожалением, увидев, что приемная комната забита клиентами. Хочешь не хочешь, а многих придется принять. В кабинете он нашел Децима Брута, тот развлекал Кальпурнию болтовней.
— Я надеюсь, — сказал Цезарь, переодетый в тогу с пурпурной каймой, — тебе удалось убедить мою жену, что сегодня меня не убьют?
— Я пытался, но не уверен, что мне это удалось, — сказал Децим.
Небрежно положив ногу на ногу, он полусидел на малахитовой крышке письменного стола, для верности опираясь на нее руками.
— Мне еще нужно принять человек пятьдесят клиентов. Ничего личного, так что, если хочешь, останься. Что привело тебя, такого веселого и в столь ранний час?
— Я подумал, что, может быть, тебе захочется навестить Кальвина по пути на собрание. Я тоже хотел бы его повидать, — спокойно ответил Децим. — Но если я появлюсь там один, меня могут и не пустить, а с тобой не откажут.
— Умно, — усмехнулся Цезарь.
Он вопросительно посмотрел на Кальпурнию.
— Благодарю, дорогая. Меня ждет работа.
— Децим, позаботься о нем! — попросила она с порога.
Децим широко улыбнулся. Такая успокаивающая улыбка!
— Не беспокойся, Кальпурния, я о нем позабочусь.
Два часа спустя они в сопровождении толпы клиентов покинули Общественный дом, чтобы по лестнице Весталок подняться на Палатин. Повернув за угол к святилищу Весты, они прошли мимо старого Спуринны, сидящего на корточках на своем обычном месте, рядом с дверью, за которой производился прием завещаний.
— Цезарь! Берегись мартовских ид! — крикнул он.
— Мартовские иды уже наступили, Спуринна, и, как видишь, я жив и здоров, — засмеялся Цезарь.
— Да, мартовские иды наступили, но они еще не кончились.
— Глупый старик, — пробормотал Децим.
— Какой угодно, но только не глупый, Децим, — сказал ему Цезарь.
У подножия лестницы Весталок их окружила толпа. Чья-то рука протянула Цезарю записку. Децим перехватил ее и сунул за пазуху.
— Пойдем, — сказал он. — Я отдам ее тебе позже.
Дверь дома Гнея Домиция Кальвина распахнулась, их впустили и провели прямиком в кабинет. Кальвин лежал на кушетке.
— Твой египетский врач просто чудо, Цезарь, — сказал он, когда визитеры вошли. — Децим, какая приятная неожиданность!
— Ты выглядишь намного лучше, чем вчера вечером, — сказал Цезарь.
— Я и чувствую себя намного лучше.
— Мы ненадолго, но я хотел убедиться, что ты жив-здоров, старина. Луций с Пизоном вскоре придут и побудут с тобой, ради такого случая пропуская сегодняшнее собрание. Нашли предлог, а? Но если они утомят тебя, прогони их. Что с тобой было?
243 
