39 
– Доброе утро. Горная клиника Миядзаки слушает.
– Здравствуйте. Пожалуйста, соедините меня с комнатой Марико Миякэ.
– Боюсь, это невозможно.
– Еще рано?
– Уже поздно. Госпожа Миякэ выписалась вчера вечером.
О, нет.
– Вы уверены?
– Вполне. И даже прихватила в качестве сувенира наши полотенца.
– Это ее сын. Мне нужно связаться с ней. Срочно.
– Я уверена, что так оно и есть, но если наши гости принимают решение нас покинуть, они уже не бродят поблизости.
– Она оставила адрес, по которому с ней можно было бы связаться?
Она даже не дает себе труда притвориться, что проверяет.
– Нет.
– Как она себя чувствовала?
– Поговорите с ее лечащим врачом.
– Во сколько он начинает работу?
– Она. Но доктор Судзуки не станет обсуждать свою пациентку с кем бы то ни было. Даже с ее сыном.
Если бы только я позвонил вчера, если бы, если бы.
– Вы с ней знакомы?
– С госпожой Миякэ? Конечно. Я штатная медсестра.
– Скажите, она была… в порядке?
– Это зависит от того, что вы имеете в виду под «в порядке».
– Что ж, вы мне очень помогли. Огромное спасибо.
– Она парирует, не отвечая на мою иронию:
– Пожалуйста.
Щелк, треньк, щелк, ууууууууу План «Б» накрылся. Подводные лодки пустились в плавание, я полностью проснулся, но ехать на работу все равно еще слишком рано. Вот так ночка. Я чувствую себя так, словно меня пропустили через мясорубку. В час затишья, между одиннадцатью и двенадцатью, Бунтаро позвал меня вниз выкурить по сигарете. Мы немного поговорили. Я почти забыл о том, что он – мой домовладелец-кровопийца. Я вставляю в «Дискмен» «Plastic Ono Band»[47] и укладываюсь на футон, всего на минутку. Рев бездны и барабанный бой.
«Plastic Ono Band» давно закончился, когда в мои сны проникает мягкий шлепающий звук. Сначала мне кажется, что это капает кран, но тут я чувствую, как она устраивается внутри калачика, которым я свернулся. Открываю глаза.
– Эй, ты же вроде умерла.
Она зевает, демонстрируя равнодушие к тому, что я думаю или думал. Просто рассматривает меня своими глазами Клеопатры, в которых пляшут бронзовые искорки.
***
Древесные волокна в шее бога грома рвутся с визгом и скрежетом. Я крепко обхватил ее ногами – не думал, что перепилю ее так быстро. Шея переламывается, ножовка с лязгом падает, я теряю равновесие и лечу вниз между спиной бога и стеной храма. Мне кажется, что я лечу бесконечно Долго. От удара об пол перехватывает дыхание. Позвоночник цел, но через час я буду просто ходячий синяк. Голова моего врага катится прочь, деревянная по деревянному полу, потом останавливается и смотрит прямо на меня. Ненависть, мстительность, зависть, гнев – все туго скручено в одну гримасу. На одной ноздре капля моей крови. В лесу чересчур тихо. Ни взрослых, ни полицейской машины, ни бабушки. Черный дрозд замолчал. Лишь грохот океанских пушечных залпов у скал, далеко внизу. Все боги связаны узами родства, и с этого дня они ополчатся против меня. В моей жизни не будет ни капли счастья. Ну и пусть. Я встаю на ноги. Поднимаю отпиленную голову, положив ее на руку, как младенца, и выношу из храма на край скалы. Волны перекатываются через горб камня-кита, мелкие брызги разлетаются во все стороны. Раз, два, три – я смотрю на отпиленную голову бога грома, пока она не исчезает в белой пене. Теперь я тоже должен исчезнуть.
3
Видеоигры
Краем глаза успеваю увидеть, как моего отца запихивают в фургон без номерных знаков, припаркованный на другой стороне бейсбольной площадки. Я бы узнал его где угодно. Он барабанит по заднему стеклу, но фургон уже выехал за ворота и исчезает в клубах токийской гари. Я вспрыгиваю на наш патрульный стратоцикл, снимаю бейсболку и пристраиваю ее на панель управления. Сверкает мятная улыбка Зиззи, и мы срываемся с места, постепенно превращаясь в точку. Мимо скользят лавандово-синие облака. Я навожу пистолет на какого-то вертлявого школьника, но на этот раз все обстоит именно так, как кажется. Верх черного, как ночь, «кадиллака» поднимается, и оттуда высовывается лобстер-гангстер Бах! Панцирь и клешни разлетаются во все стороны. Я поливаю пулями заднее стекло, и автомобиль взрывается, вспыхивая разноцветным пламенем. Фургон сворачивает на дорогу, ведущую в аэропорт. В тоннеле нас подрезает машина «скорой помощи» – размахивающий скальпелем медик прыгает к нам на капот с глазами, выпученными от ярости Бах! По яйцам! Бах! Блевотина на капоте Бах! Мутант шатается, но не умирает Бах! Подброшенный силой выстрела, он пробивает рекламный щит. Перезагрузка.
39 
