160 
– Не думаю, чтобы это мне когда-нибудь пригодилось.
Мой отец усмехается – усмешкой человека, который всегда получал то, что хотел,– и знаком приглашает меня подойти. Из окна на заднем плане открывается великолепный вид на соседние небоскребы, но у меня свой вид, и я выпиваю его до последней капли. Слишком черные волосы. Подставки для обуви в платяном шкафу. Фотография сводной сестры в костюме лебедя на письменном столе. Форма его рук. То, как он поворачивается, почти не сгибая спину. Кажется, его тело в лучшей форме, чем его фирма,– похоже, он частенько навещает спортзал.
– Ты не Онидзука и не Дои.
Нет, я сын твоей первой любовницы.
– Нет.
– Ну,– мой отец ждет ответа,– кто же ты?
– Повар.
– Ого! Значит, это ты готовишь мои чудесные «Камикадзе»?
– Только на этой неделе. Меня наняли временно.
Он кивает на коробку с пиццей:
– Тогда я бьюсь об заклад, что ты никогда не видел ничего похожего на мою «Камикадзе», я прав?
Я ставлю коробку на кофейный столик:
– Сочетание необычное.
– Необычное? Уникальное!
Пахнет духами и вином.
Мой отец хмурится и улыбается одновременно:
– Ты хорошо себя чувствуешь?
Я скажу тебе это сейчас или уйду навсегда.
Он усмехается:
– Ты выглядишь так, будто твоя ночь была почти такой же длинной и утомительной, как моя.
Как же ты себя любишь.
– До свиданья.
Притворное удивление пополам с обидой:
– Ты не хочешь, чтобы я где-нибудь расписался?
– О… Да. Здесь, пожалуйста…
Мой отец небрежно расписывается на квитанции.
Как бы я хотел размозжить тебе голову твоим кубком за игру в гольф.
Я хочу закричать и, кажется, разрыдаться.
Я хочу, чтобы ты знал. О том, причиной чего ты стал, о том, какой вред причинил, о той, что погибла из-за тебя. Я хочу затащить тебя на морское дно между прибрежными скалами и камнем-китом.
– Э-э-эй! – Мой отец машет рукой.– Я спросил, будет ли Дои работать на следующей неделе?
Я сглатываю, киваю и ухожу от этого человека, которого никогда больше не увижу. Один раз я оглядываюсь – прикрыв глаза, он вонзает зубы в черную массу.
Выйдя из «Пан-оптикона», я покупаю пачку «Хоупа», сажусь на тумбу заграждения и смотрю, как машины тормозят и вновь разгоняются. Двадцать лет свелись к двум минутам. Я выкуриваю сигарету, вторую, третью. Атлас облаков листает свои страницы. Вороны ворошат кучку мусора. Токио – это грязный ластик. Лето улетело из города, не оставив нового адреса. Трутни в кафе «Юпитер» запихивают в себя свой завтрак. Мне хочется остановить какого-нибудь прохожего и рассказать ему обо всем, что случилось со мной за последние полтора месяца, начиная с засады у «Пан-оптикона» и заканчивая этой минутой. Ну что, вперед? Ах, я не знаю, с чего начать. Но, эй, Андзю, я сдержал свое обещание. Мне хочется, чтобы Аи сегодня работала в кафе «Юпитер». Я бы подъехал к нему на своем «харлее дэвидсоне», как Ричард Гир в «Офицере и джентльмене», и она бы села сзади, и мы бы умчались по узкой дороге далеко на север. Я смотрю, как пешеходы толпой переходят улицу, когда загорается зеленый. Иду за ними. Перехожу улицу Кита – меня переполняет разочарование от того, что наш отец оказался именно таким, каким, судя по всему, он и должен быть. Жду, когда загорится зеленый. Перехожу авеню Омэкайдо – мне стыдно, что в моих жилах течет его кровь,– жду, когда загорится зеленый. Потом снова перехожу улицу Кита. Как грустно: я нашел то, что искал, но мне это больше не нужно. Жду и снова перехожу авеню Омэкайдо. Я чувствую себя свободным. Я делаю один, два, три круга. Я слышу, как меня кто-то зовет. Подъезжает Онидзука на своем пицца-скутере. Я потерял способность удивляться, может быть, навсегда. Не знаю, чего он хочет, но не рискую повернуться спиной и уйти – вдруг ему вздумается ударить меня ножом в почки.
– Подойди-ка,– бросает он и сплевывает.– Я тебя искал.
– Ты меня нашел.
– Смотрел, как ты нарезаешь круги.
– Не круги. Квадраты.
Он теребит свой губной гвоздь.
– Хотел кое-что у тебя спросить.
Я подхожу ближе.
Большим пальцем он указывает на «Нерона».
– Томоми-сплетница говорит, что ты собираешься в Миядзаки.
– Томоми-сплетница говорит правду.
– У тебя заболела мама?
– Да.
– Как насчет бабок?
К чему он клонит?
– Не могу сказать, что я богат, как Японский банк.
– У моего отчима транспортная компания. Он сказал, что один из его водителей подбросит тебя до Осаки, а там подвернется какой-нибудь грузовик до Фукуоки.– Онидзука никогда не шутит, и едва ли он решил начать сегодня. Он протягивает мне узкий листок бумаги.– Карта, адрес, номер телефона. Будь на месте к полудню.
160 
