139 
В клетку входит Томоми – у нее дар подслушивать.
– В пределах разумного? Хочешь узнать, насколько это разумно, вообрази НЛО шириной с милю, которое играет музыку из «Миссия невыполнима»[125] над императорским дворцом.
В три утра Сатико приносит мне кружку самого крепкого кофе на свете – такого густого, что в него можно втыкать карандаши,– и я забываю об усталости. Онидзука ждет в клетушке для персонала и больше со мной не заговаривает. Дважды мне почти удалось выкурить сигарету перед центральным входом в пиццерию. Отсюда открывается великолепный вид на «Пан-оптикон». Предупредительные огни для самолетов мигают от заката до рассвета. Настоящий Нью-Йорк. Оба раза геенна призывала меня обратно прежде, чем я успевал докурить. Пока я жду, когда «Клуб здоровья» – спаржа, сметана, оливки, ломтики картофеля, чеснок – выплывет из геенны, Дои наклоняется над окошечком:
– Миякэ, ты знаешь, как я голоден?
– Как ты голоден, Дои?
– Я так голоден, что готов отрубить себе палец и сжевать его.
– Тогда ты действительно голоден.
– Дай-ка нож.
Выражением лица переспрашиваю, стоит ли мне это делать.
– Передай мне нож, мэн, положение критическое.
– Будь осторожен – лезвие острое.
– А иначе зачем же он нужен, мэн?
Дои кладет большой палец левой руки на разделочную доску, прикладывает к нему лезвие ножа и сильно бьет по рукоятке кулаком правой. Лезвие проходит прямо по суставу. По столу течет кровь – Дои задерживает дыхание:
– Ого, не хило!
Он берет свой палец и отправляет в рот. Чпок. Я захлебываюсь сухим воздухом. Дои медленно жует, определяя, как оно на вкус.
– Хрящевато, мэн, а вообще ничего! – Дои выплевывает косточку, обглоданную до белизны.
Я роняю все, что держал в руках. В окошечке появляется Сатико – я показываю пальцем, проглатывая подступивший к горлу комок.
– Дои! – Она разражается руганью.– Примадонна ты эдакая! Что, нашел новую аудиторию? Извини, Миякэ, я должна была предупредить, что у Дои есть хобби: школа фокусников.
Дои изображает наступательную позицию кунг-фу:
– Священная академия иллюзионистов – это тебе не хобби, атаманша. Наступит день, и перед «Будоканом» выстроятся очереди, чтобы попасть на мое представление.– Он машет передо мной двумя невредимыми большими пальцами.– По глазам видно, что этому Сиякэ чертовски не хватает волшебства.
– Миякэ,– поправляет Сатико.
– И ему тоже,– заявляет Дои.
Я не знаю, как на это реагировать,– просто чувствую облегчение оттого, что кровь оказалась всего лишь томатным соком. Пять часов. Утро готовится к выходу. Сатико просит приготовить несколько порций мини-салата: я мою латук и маленькие помидорчики. Заказов на пиццу снова становится больше – кто же ест пиццу на завтрак? Но прежде чем я успеваю это узнать, Сатико возвращается и заявляет голосом верховного судьи:
– Эйдзи Миякэ, властью, данной мне императором Нероном, принимая во внимание ваше примерное поведение, я объявляю, что ваше пожизненное заключение прерывается на шестнадцать часов. Тем не менее в полночь вам надлежит вновь явиться в данное исправительное учреждение для отбывания новых восьми часов каторги.
Я хмурюсь.
– А?
Сатико показывает на часы:
– Уже восемь. Надеюсь, тебе есть куда пойти?
– Дверь пиццерии открывается. Сатико глядит по сторонам и снова на меня, будто хочет сказать «ага!».
– За воротами узника ждет посетитель.
…Аи говорит, что ей все равно куда, только не в кафе «Юпитер», и мы идем по Синдзюку в поисках места, где можно позавтракать. Разговор поначалу не клеится – мы ведь не встречались с того самого дня в кафе «Юпитер», хотя на прошлой неделе проболтали по телефону, должно быть, больше суток.
– Если влажность еще усилится,– решаюсь я,– то это будет уже дождь.
Аи поднимает лицо к небу:
– Знаешь, это и так уже дождь.
Она приехала на автобусе из Ниигаты вчера вечером и устала с дороги. Я весь потный и всклокоченный, как постель в борделе. Мне так кажется.
– Ну, как все прошло с твоим отцом?
– Аи хмыкает.
– Безнадежно. Я знала, что это будет…– начинает она.
– Произношу положенные звуки в положенное время,
но, как это всегда бывает, когда люди обсуждают со мной свои трудности с родителями, я чувствую себя, как будто мне рассказывают о состоянии здоровья того органа, которого у меня нет. И все же я просто лопаюсь от радости: Аи пришла ко мне, чтобы вместе позавтракать. Мы проходим мимо маленького храма – Аи прерывает разговор, смотрит на деревья, ворота тори, соломенные канаты и бумажные свитки. Позади апельсина, бутылки виски и вазы с хризантемами восседает статуя дзидзё. Пожилой человек застыл, погруженный в молитву.
139 
