32 
– А что с этими-то делать? – спросил Фернандо.
Повсюду колыхалось море горящих огней.
– Нишкин Ахафа,– сказал Красные Мокасины. – Это духи. Ваше оружие не может нанести им вреда.
– А они нам могут?
– Едва ли.
– Ну тогда забудь о них, – приказал Нейрн.
– Они не могут, но зато другие могут, – продолжал Красные Мокасины. – Те, которых вы не можете видеть.
– А ты можешь? – пронзил его острым взглядом англичанин.
– Иногда получается.
Мэтер резко обернулся в его сторону, в глазах – ярость. Он открыл рот, словно хотел что-то сказать, но вдруг понял, что сейчас не до проповедей. После выстрела Чарльза упала еще одна темная фигура, третьего сразил Сен-Пьер, Ренард за это время успел перезарядить оружие.
Подобно безумным, издавая пронзительные крики, темные фигуры надвигались, напоминая индейцу хашо – воинов-берсерков его собственного народа. Такие воины не знали страха смерти, и это делало их непобедимыми, представляя огромную опасность.
Своим магическим зрением индеец окинул окрестности, нет ли здесь еще более опасных духов, но увидел только духов красного глаза, они наблюдали за ними. Несколько духов набросились на его охрану, стараясь проникнуть в сознание, но он отогнал их и достал крафтпистоль, подаренный ему Бьенвилем. По-видимому, это будет обычное человеческое сражение, а не битва невидимых, тайных сил, и, учитывая свое ослабленное без дитя Тени положение, он был этим весьма доволен.
Чарльз и Уоллес перезаряжали пистолеты в тот момент, когда еще один берсерк приблизился на опасное расстояние. Из-за плеча Уоллеса Нейрн выстрелил из своего крафтпистоля, и трое нападавших, охваченные огнем, упали на землю. Оценив расклад сил, Красные Мокасины занял позицию за спиной французов.
Нападавшие не отступали, они растянулись по всему склону, так что защитникам пришлось рассредоточить огонь во всех направлениях. Фернандо рубил врагов абордажной саблей, но это было все равно что пытаться остановить наступавший морской прилив. Красные Мокасины в третий раз выстрелил, на этот раз целясь в чудовище, раза в два превышающее рост человека, его волосы были, вероятно, чем-то смазаны и топорщились вверх петушиным гребнем. Огонь охватил монстра, но тот не остановился, а ринулся в сторону Сен-Пьера и Ренарда, они отпрянули, оступились и упали. У Красных Мокасин не осталось времени на перезарядку крафтпистоля, он схватился за боевой топор, намереваясь опустить его на голову первого, кто на него набросился. К несчастью, он не успел вытащить это оружие, и в следующее мгновение неясных очертаний фигура оторвала его от земли и швырнула на стену. Сцепившись, они вместе полетели вниз, обдираясь о камни. Красные Мокасины изловчился и схватил противника за ухо, но совершенно неожиданно на него навалился еще один человек, а потом еще. Вскоре он уже совсем не мог пошевелиться, враги связали его.
Шум крови в ушах стих, и к нему вернулось сознание. Похоже, битва прекратилась, со всех сторон доносились лишь странные звуки, напоминавшие глухое совиное уханье, оно победно отзывалось во впадине, некогда бывшей Лондоном. Красные Мокасины закрыл глаза, пытаясь представить, какими пытками будут терзать его дикари Англии.
Наступила ночь, но их захватчики не зажигали никакого огня. Плавающие в воздухе багровые глаза были единственным источником света, но освещали только пространство вокруг себя. Сейчас Красные Мокасины мог слышать, как перешептывались духи. Но даже у связанного и избитого, у него еще оставались силы, чтобы противостоять им. Багровые глаза были самыми слабыми из всех духов, и как совладать с ними – было его первым уроком на пути к званию ихт ахолло, его первым уроком, который едва не стоил ему потери рассудка. Он этого никогда не сможет забыть. Индеец не спал, и его глаза оставались открытыми, когда восход солнца сделал черное небо песчано-серым.
Если сверху долина казалось огромной чашей, то здесь, внизу, это была равнина, обнесенная частоколом, и представляла собой подобие форта, некогда построенного великанами, а сейчас ими покинутого.
Хотя покинутого не всеми, поскольку их, пленников, приволокли в лагерь, если несколько драных палаток можно было назвать лагерем. Сама ткань палаток на вид была добротной и очень дорогой – здесь были и шелк, и парча, и лен, и шкуры животных, – но натянули эту ткань на каркасы, кое-как сколоченные из молодых деревьев. Красные Мокасины недоумевал, откуда же сюда попали деревья – за то время, пока они бродили по опустошенной земле, им не попалось на глаза ни одного деревца.
32 
