145 
– Это слова самого султана?
Турок неловко заерзал в седле:
– Мы хорошо знаем, о чем думает султан.
Карл язвительно усмехнулся:
– Настолько хорошо, чтобы предупреждать о том, о чем сам султан мог забыть?
– Ты совершенно верно заметил, – начал турок, лицо его при этом оставалось непроницаемым, – султан обременен неотложными делами.
Карл многозначительно кивнул:
– Мой друг, я тебе весьма признателен за предупреждение, у меня у самого много дум и печалей на сердце. Я в неоплатном долгу перед тобой, но боюсь, твое предостережение не изменит моих планов. В Венеции расквартированы мои солдаты…
– Одно твое слово, Железная Голова, и мы, если поспешим, выведем их из города всех до единого.
Карл помолчал какое-то мгновение, затем продолжил:
– В этом городе остались мои солдаты, и я хочу видеть их. И я хочу в последний раз поговорить с моим братом, с беем.
Тень, которую можно было принять за презрение, скользнула по лицу турка.
– К утру его уже не будет в городе, – сказал он.
– Значит, мне повезло, я прибыл вовремя. Мне очень важно поговорить с беем, но еще важнее поговорить с моими братьями янычарами. Как ты думаешь, это возможно?
– Возможно все, на что воля Аллаха, – ответил турок. – Мы глаза и уши наших братьев. Так что ты хочешь сказать нам?
– Я хочу сказать это не на дороге, а в городе, – ответил Карл. – Ты позволишь мне войти в город?
Повисла долгая тяжелая пауза, наконец турок покачал головой:
– Мы не будем стоять у тебя на пути. Мы будем сопровождать тебя. И мы почтем за честь видеть тебя в нашем доме.
– И я почту за честь переступить порог вашего дома, – ответил Карл.
– Ты только посмотри, улиц совсем нет, одна вода кругом, – ворчал Роберт, пока караван баркасов янычар вез их по широкому каналу.
Он вертел головой из стороны в сторону, разглядывая ручейки улиц, заполненные элегантными гондолами, теснящимися и толкающимися, как прохожие и паланкины на улицах самого обычного города.
– Да, чудный город, – согласился Бен, – вот если бы только не воняло так ужасно.
И действительно, отовсюду несло смрадом, как с болот Роксбери в жаркий летний день. Здесь кисловато-солоноватый запах моря перемешивался с запахом нечистот.
– Меня тоже от этого воротит, – признался Роберт.
На близком расстоянии город не утратил своей притягательности, а лишь перестал казаться чем-то нереальным, фантастическим. Бен даже подумал, что, верно, такие же чувства испытываешь, когда впервые видишь свою возлюбленную обнаженной. Издалека город словно был облачен в одежды, напомажен и напудрен, скрывал свои изъяны и выставлял напоказ свои достоинства. Вблизи стали видны поры, бородавки, явственно проступила несимметричность черт. Но это в глазах Бена никогда не делало женщину менее соблазнительной, даже напротив. То же самое происходило и с Венецией. Очарование ее не уменьшалось оттого, что он теперь мог видеть разрушающиеся сваи, черные тени крыс, снующих по карнизам домов, плавающий в воде мусор и отходы вперемешку с человеческими фекалиями. Венеция брала над ним власть, являясь его взору в своем подлинном обличье.
Но все же был в ее облике некий диссонанс. На пути в город им попались громоздкие турецкие галеры. Как и подобает на Востоке, богато украшенные, ощетинившиеся рядами весел, которые вот-вот приобретут подвижность в руках рабов, кишащие людьми в разноцветных одеждах, готовыми сопровождать своего султана на пути из Венеции. При иных обстоятельствах его отбытие превратили бы в пышный праздник, так как Турция владела Венецией почти двадцать лет. Но как только они уйдут, другие, еще более ужасные корабли слетятся сюда с небес. Как скоро? Через день-два?
– Ты знаешь, что нас ждет? – устало спросил Бен Роберта, пытаясь поднять руку и помахать девушкам, высунувшимся из окна верхнего этажа дома.
– Все зависит от разговора со шведами. Эти разноцветные, – Роберт кивнул в сторону турецкой галеры, – янычары.
– Понятно, что янычары, но кто они такие?
– Солдаты. Но не простые. Многие из них когда-то были христианами, но их еще в детстве похитили и продали в рабство, и их воспитывали как бесстрашных воинов. Они считаются фанатиками, не знающими ни жалости, ни пощады.
– Но, кажется, они благосклонно настроены к королю Карлу.
– Да, Карл завоевал у них уважение, так, по крайней мере, говорят его люди. А еще говорят, что янычары относятся к нему лучше, чем султан, который сам никогда, в отличие от Карла, не воюет. Янычары чувствуют в шведском короле родственную душу, он для них такой же отважный солдат, как и они сами. И вот я думаю, именно сейчас янычары отказываются выполнять приказы султана.
145 
