Особенно,... 
165 
Центурион первой центурии Марк Канулей появился и встал на заднем плане, где Сулла мог заметить его, причем выглядел он очень довольным. «Какой великолепный знак, – облегченно подумал Сулла, – это значит, что мои солдаты все еще принадлежат мне.»
– Они подали какие-нибудь признаки жизни, Марк Канулей? – спросил он центуриона.
Тот покачал головой, и его огромный красный плюмаж из конского волоса сделал похожим его шлем на опахало. – Нет, Луций Корнелий. Публия Сульпиция видели переплывающим Тибр на лодке; видимо, он хочет достичь какого-нибудь порта в Этрурии. Гай Марий и его сын подумывают о том, чтобы направиться в Остию. Городской претор Марк Юний Брут тоже бежал.
– Глупцы! – удивленно воскликнул Лукулл. – Если они на самом деле чувствовали, что закон на их стороне, то могли бы остаться в Риме. Ведь они наверняка знали, что их шансы оказались бы предпочтительнее, если бы они дискутировали с тобой на форуме.
– Ты совершенно прав, Луций Лициний, – сказал Сулла, благодарный за то, что его легат интерпретировал события таким образом. – Они просто запаниковали. Если бы Марий или Сульпиций немного поразмыслили, то увидели бы наибольшую мудрость в том, чтобы остаться в Риме. Но ведь мне всегда везет, ты знаешь. И поэтому мне просто повезло, что они решили покинуть город. «Повезло, – думал он про себя, – да ничего подобного. И Марий, и Сульпиций знали, что если бы они остались, то у меня не было бы иного выбора, кроме их тайного убийства. Это был бы единственный способ, который позволил бы мне избежать дискуссии с ними на форуме. Они народные герои, не то, что я. Тем не менее их бегство подобно обоюдоострому мечу. С одной стороны, я теперь лишен возможности прикончить их каким-нибудь безупречным способом, а с другой – буду вынужден вызвать к себе ненависть тем, что вынесу приговор об их изгнании.»
Всю ночь бдительные солдаты патрулировали улицы и открытые места Рима, везде горели лагерные костры, а стук подкованных гвоздями солдатских сапог раздавался под окнами бодрствующих в напряженном ожидании жителей Рима. Но город притворялся спящим и поднялся, поеживаясь, когда наступил холодный рассвет, под крики глашатаев о том, что Рим может чувствовать себя спокойно под опекой его законно избранных консулов и что во втором часу дня консулы выступят перед народом с трибуны форума.
Собрание сохраняло удивительное спокойствие, даже несмотря на то, что там присутствовало много сторонников Мария и Сульпиция из второго, третьего и четвертого классов. Первый класс присутствовал в полном составе, в то время как представители пятого и низшего классов вообще не явились.
– Десять или пятнадцать тысяч, – заметил Сулла Лукуллу и Помпею Руфу, когда они спускались по склону из Велии. Он был одет в тогу с пурпурной каймой, так же как и Помпей Руф, одежду же Лукулла составляла белая тога с широкой сенаторской полосой на правом плече. Нигде не было никакого намека на оружие или выставленных напоказ солдат.
– Существенно важно, чтобы все мои слова услышал каждый из присутствующих здесь, для этого герольды будут передавать мои слова по всей толпе.
Сопровождаемые своими ликторами, консулы проложили дорогу через собравшихся людей и поднялись на трибуну, где их уже поджидали принцепс сената Флакк и верховный понтифик Сцевола. Для Суллы это была очная ставка чрезвычайной важности, поскольку он все еще не видел ни одного из членов, составлявших костяк сената, и даже не знал поддержат ли его сейчас такие люди, как Катул Цезарь, цензоры, flamen Dialis, или те двое, что стояли на трибуне, теперь, когда он утвердил преимущественное влияние армии над мирными институтами управления.
Они были не столько довольны, сколько спокойны. Оба были до некоторой степени связаны с Марием, Сцевола – тем, что его дочь была обручена с молодым Марием; а Флакк – тем, что он однажды добился консульства и цензорства только благодаря поддержке Мария на выборах. Сейчас не было времени для продолжительной беседы с ними, но Сулла не мог не сказать что-нибудь обоим.
– Вы со мной? – спросил он отрывисто.
– Да, Луций Корнелий, – с дрожью в голосе ответил Сцевола.
– Тогда слушайте то, что я скажу толпе. Это будет ответом на ваши вопросы и сомнения. – Он бросил взгляд на сенатскую лестницу и подиум, где стояли Катул Цезарь, цензоры, Антоний Оратор и flamen Dialis Мерула. Катул Цезарь подмигнул ему.
– Слушайте хорошенько! – призвал Сулла.
165 
