82 
— Один раз. В мартовском номере «Нью-йоркера» напечатали мой рассказ.
Питер даже присвистнул от удивления. «Нью-йоркер» был престижным изданием, и сообщение Габриэлы произвело на него сильное впечатление;
— Ты, должно быть, и в самом деле здорово пишешь! — заметил он.
— Пока нет, — скромно ответила Габриэла. — Но я буду работать над собой. Мне бы хотелось зарабатывать на жизнь именно этим, и потом, так хотел профессор Томас.
— Только ты пока не пиши, — предостерег ее Питер. — Сперва тебе надо поправиться и набраться сил. Кстати, можно тебя спросить: где ты познакомилась с этим Стивом? На благотворительной дискотеке для бывших заключенных?
Габриэла снова улыбнулась, хотя ей это было и трудно, и больно. Этот врач очень нравился ей. Несмотря на некоторую внешнюю суровость, он был очень добрым и внимательным человеком, а его шутки действовали на нее лучше всяких лекарств.
— Стив жил в том же пансионе, что и я.
— Гм-м… — Питер задумчиво потер подбородок. — Не думал, что нью-йоркские пансионы могут быть опаснее улиц Гарлема глухой полночью. Наверное, теперь, когда ты выпишешься отсюда, ты предпочтешь собственную квартиру… — Тут он бросил взгляд на часы. — Кстати, о собственных квартирах… — добавил Питер. — Мне пора домой, иначе с двенадцатым ударом моя «Тойота» снова превратится в тыкву, и мне придется идти домой пешком. Постарайся не попасть в новую беду, пока меня не будет — мне полагается двое суток отдыха, и я намерен их проспать. С перерывом на обед, разумеется… — Тут он ласково похлопал ее по ноге. — Постарайся зато время как следует отдохнуть, Габриэла…
— Габи, — поправила она. Ей уже давно хотелось, чтобы он называл ее именно так, но она не решалась сказать об этом Питеру. Имя Габриэла казалось ей слишком формальным. Она уже считала Питера своим другом, и ей было жаль, что он уходит.
Когда через двое суток Питер снова заступил на дежурство, первым делом он отправился проведать Габриэлу. Ее успехи произвели на него потрясающее впечатление. Опухоль, уродовавшая ее лицо, спала, и она могла говорить совершенно свободно. Только смеяться ей все еще было больно из-за косметических швов, поэтому она старалась сдерживаться. Накануне вечером ее начали ненадолго сажать, а уже утром Габриэла сумела сесть сама, без посторонней помощи, и при этом — не потерять сознания. Врач, сменивший Питера, пообещал ей, что к концу недели она уже сможет ходить. Теперь Габриэла ждала этого дня, как дети ждут рождественских подарков.
Утром, за два часа до возвращения Питера, Габриэлу навестили мадам Босличкова и миссис Розенштейн. Они принесли ей открытки и подарки от всех соседей по пансиону, а от себя купили громадный букет роз, который теперь украшал собой ее тумбочку и благоухал на всю травматологию.
Но свидание получилось не самым веселым. Сегодня в «Нью-Йорк тайме» появилась большая статья, в которой перечислялись все преступления Стива. Мадам Босличкова переживала по этому поводу ужасно. Ей, правда, хватило ума оставить дома газету, в которой была фотография Стива из полицейского архива, но зато она почти дословно пересказала Габриэле содержание статьи.
— Подумать только, что такой человек жил рядом с нами! — то и дело восклицала мадам Босличкова, и миссис Розенштейн согласно кивала аккуратной седой головой. Обе почтенные дамы пребывали в расстроенных чувствах; несчастье с Габриэлой совершенно выбило их из колеи. А тут еще полиция занялась обстоятельствами смерти профессора, к которой Стив тоже мог быть причастен — расспросам нет конца. На следующий день обе ринулись в больницу в надежде, что Габриэла как-нибудь их утешит.
Но что Габриэла могла сказать им? Она только надеялась, что никогда больше не увидит Стива. При одной мысли о том, что она жила с ним в одной комнате, спала с ним и, в сущности, содержала его, внутри у нее все переворачивалось. Правда, рано или поздно ей все равно пришлось бы присутствовать в суде. Но Габриэла рассчитывала, что к тому времени она станет сильнее, увереннее в себе и спокойнее. Тогда, что бы Стив о ней ни говорил, его ложь не сможет причинить ей боли.
Когда мадам Босличкова и миссис Розенштейн ушли, позвонил Иан. Через дежурную сестру он передал, что собирается сохранить за ней место, и она сможет вернуться на работу, как только достаточно окрепнет. Это сообщение обрадовало Габриэлу — Иан ей нравился. Она хотела бы и дальше работать в магазине, хотя денег ей теперь вполне хватало. Переезжать из пансиона она также не собиралась — теперь, когда Стива больше не было, Габриэла чувствовала себя там в полной безопасности (уходя, хозяйка сгоряча пообещала ей, что не будет пускать новых жильцов без справки из полиции).
82 
