Особенно,... 
68 
— Что это значит? — поинтересовалась она, стараясь, чтобы вопрос прозвучал небрежно. Последнее время она немного нервничала в связи с предстоящими родами, но не хотела пугать Вильяма своими тревогами, они казались ей глупыми.
— Это может означать кесарево сечение, — признался ей доктор. — Это неприятно, но иногда для матери и ребенка этот способ безопаснее, если ребенок слишком большой, а ваш может быть крупный.
— А я смогу иметь еще детей, если мне сделают кесарево сечение?
Он поколебался, но затем покачал головой, чувствуя, что должен сказать правду.
— Нет, не сможете.
— В таком случае я не хочу делать кесарево сечение.
— Тогда больше гуляйте, двигайтесь, делайте упражнения, плавайте, если рядом с вашим домом есть река. Это поможет вам при родах, герцогиня.
Сара ничего не сказала Вильяму о том, что ребенок будет крупным и о возможности кесарева сечения при родах. Она была уверена в одном — ей хотелось иметь много детей, и собиралась сделать все, чтобы не рисковать ими.
До рождения ребенка оставалась неделя или две, когда Германия и Россия подписали пакт о ненападении, оставив Францию и Британию потенциальными союзниками, поскольку Гитлер уже подписал пакт с Муссолини, а Испания была фактически разрушена и никому не могла помочь.
— Ситуация обостряется, не так ли? — тихо спросила Сара однажды вечером. Они как раз переехали в свою комнату в замке, хотя оставались еще мелкие недоделки. Саре казалось, что она никогда не видела ничего более прекрасного, те же чувства охватили и Вильяма, когда он посмотрел на нее.
— Ничего хорошего. Возможно, в какой-то момент мне придется вернуться в Англию, просто посмотреть, что они думают на Даунинг, 10. — Но он не хотел огорчать ее этим. — Может быть, мы вдвоем съездим туда после рождения ребенка. — Они хотели показать новорожденного матери Вильяма, так что Сара не возражала против поездки.
— Трудно поверить, что мы вступим в войну, я имею в виду Англию. — Она уже считала себя англичанкой, хотя сохранила американское гражданство, выйдя замуж за Вильяма, и он не видел особых причин для того, чтобы она меняла его. Ей хотелось, чтобы был мир, чтобы она могла родить своего первенца. Ей не хотелось думать о войне, когда они вместе с Вильямом создавали надежный дом для будущего ребенка. — Ты не уедешь, если что-нибудь случится, Вильям, ты не уедешь? — Внезапно она в панике взглянула на него, перебирая в уме, что могло бы произойти.
— Я не уеду, пока не родится ребенок. Обещаю тебе.
— А потом? — Ее глаза расширились от ужаса.
— Только в том случае, если начнется война. А теперь прекрати об этом беспокоиться. Сейчас это вредно для твоего здоровья. Я никуда не собираюсь, только в больницу вместе с тобой, не глупи.
Она чувствовала слабую боль, когда они легли этой ночью в своей комнате, но утром боль прошла, и ей стало лучше. Сара сказала себе, когда поднялась с постели, что глупо волноваться сейчас о войне, ее больше должны заботить предстоящие роды.
Но первого сентября, когда она стучала молотком по шкафу в маленькой спальне, в которой она собиралась устроить чудесную детскую комнату, она услышала, как внизу выкрикнули что-то, но что, она не разобрала. Потом Сара услышала, как сбежали вниз по лестнице, и подумала, что кто-то, должно быть, поранился. Поэтому она осторожно спустилась вниз на кухню, чтобы помочь. Но все собравшиеся там слушали радио. Германия напала на Польшу. Позднее все они говорили о том, попытается ли Франция помочь Польше. Некоторые думали, что Франция не оставит Польшу в беде, большинство, однако, считали, что французам все равно. У них дома свои собственные неприятности, свои семьи, свои проблемы, некоторые все же полагали, что Гитлера следует остановить, пока еще не слишком поздно для них всех. Сара стояла, замерев от ужаса, оглядывая Вильяма и всех остальных.
— Что это значит?
— Ничего хорошего, — честно признался он. — Подождем и увидим.
Они как раз закончили крышу дома, окна были готовы, полы настелены, в доме оборудовали ванную комнату, но остались мелочи, которые необходимо доделать. Тем не менее львиная доля работы была выполнена, ее дом стоял цел и невредим и защищал их от стихии и от всего мира, самое время родить ребенка. Но самому миру угрожала опасность, и не было простого пути избавиться от нее.
— Я хочу, чтобы сейчас ты забыла об этом, — убеждал ее Вильям. Он заметил, что последние два дня она беспокойно спала, и он подозревал, что она вот-вот родит. Он хотел, чтобы ничто не тревожило и не огорчало ее и чтобы она думала только о ребенке. Была вполне реальная возможность, что Гитлер не остановится на Польше. Рано или поздно Британии придется выступить, чтобы остановить его. Вильям знал это, но не стал говорить Саре.
68 
