Особенно,... 
87 
Что скажете, ваша светлость?
Светлость сказала.
– Зырь, на тощий храп себе ляпцун не отменжуй, лафер! За «плывуна» вкручу на семь румбов под килькой! Захарили, уроборосы? Нараз какой болт стукнет в косяк, нараз и вкручу по самые фейцы!
Вигилла проморгалась, захлопнула рот и пришла в восторг.
– Шкандер этот, с казнючей тлумакой, – продолжил барон, изящно харкнув под ноги спорщикам, похожим сейчас на диараму «Идолы-поганцы внимают Максу Шелепуге», – не хаврюк, и не Лупач. Сморчкам крюков перцанул – верняк, малцун назаверть! Вам, гофренам, так в сентур не перцануть! Чухом не спряли, шпуцеры!
Кажется, в увлечении обсцентной лексикой барон позволил себе лишнее. Вся шайка-лейка, разом забыв о «хаврюке», могучей кучкой двинулась на пришлого грубияна.
– Это мы гофрены, мачта?
– Мы шпуцеры?!
– За форзель тямишь, чё макуют?
Вперед вывернулся мерзавчик c пламенным ухом, рванул из-за пазухи кистень:
– Макуй плывуна!
И с раскрута ударил морячка в висок.
Анри опоздала вмешаться. Однако личина, наложенная на барона, сработала лучше всяких защитных чар. Чугунная гирька на цепи со свистом прошла сквозь голову матроса-эфемера, не причинив никакого вреда реальному Конраду, который был значительно ниже ложного образа. Казалось, сам ветер прошелестел вслед оружию: «Лети, лети, кистенёк, через запад на восток, через север, через юг, возвращайся, сделав круг…» Завершив полет, гирька шваркнула юнца в многострадальное ухо, надолго выведя из строя. Улучив момент, хромой громила поудобнее перехватил костыль, и взгляду предстало странное: у тени колченогого, злобно метнувшейся по стене – три руки! Но удивляться аберрациям зрения – или фантазии?! – времени уже не осталось.
Мантикора вступила в бой.
Пеленать шушеру по канонам чародейного ареста? Разъясняя по ходу дела права и обязанности задержанного? В другой раз! «Serpentuum mobile», свитый на манер гибкого кадуцея и утяжеленный на концах парой шипастых тетраграмматончиков, улетел под ноги шайки. Двое запутались и упали, отчаянно бранясь. Серпенты шипели, скручивая добыче запястья и щиколотки «кольцами власти». Еще двоих подвело вполне объяснимое желание расквасить гаду-матросу физиономию. Печальный опыт юнца с кистенем, к счастью, ничему их не научил. Зато барон оказался на высоте. Брезгуя обнажать шпагу, фон Шмуц рубанул одного хама кулаком в переносицу, второго угостил элегантным пинком в колено, а красавцу с серьгой погрозил пальцем: дескать, ножик лучше спрячь!
Во избежание.
Красавец не внял, перебрасывая нож из руки в руку. А его последний боеспособный дружок втиснул корявые пальцы в отверстия кастета – и оба негодяя скользнули к барону, обходя зловредного матросика с флангов. Не желая рисковать, Анри взялась творить «glutinosus captura», иначе «ловчую залипуху», однако на театре военных действий объявилось новое действующее лицо.
Если быть точным – действующая морда.
Сумасшедшую обезьянку, кинувшуюся защищать хозяина, красавец с ножом проигнорировал. И совершенно зря! Получить в живот обезьяньим кулачишком, который на поверку оказался лошачьим копытом – радость из сомнительных.
Летел красавец сизым соколом, шагов на десять.
А отчего вспахал носом землю владелец кастета, и вовсе загадка сфинкса. От брошенной Анри «залипухи»? От ловкой подсечки квиза? От брыкливого Гиббуса? Вигилла подумала и решила разделить триумф натрое. По справедливости.
– Н-на!
– Н-на!
Казалось бы, один и тот же вопль, а какая серьезная разница… Первым кричал гаденыш, ушибленный бароном в колено, предательски замахиваясь булыжником. Вторым кричал его коллега по хромоте, честно замахиваясь костылем. Честность оказалась проворнее, угодив в самое яблочко.
Есть у мужчин такое хитрое яблочко, когда бьешь поперек глотки.
Четверка победителей – считая громко ржущего Гиббуса – с удовлетворением оглядела поле боя и рассыпалась в заверениях дружбы. Со стороны громилы меморандум о намерениях выглядел роскошно:
– Файно гофренов отрямзили. Сукцес, кузарь! Ну ты гешта-альт! Фуц буду, гештальт! Не впарь ты им, замаковали б меня. Я гнилым мазохам супоню: не Лупарь я! Не харят! Долю тербанят, делирии… Боргун я твой засель. Чё задвинешь, все для тебя стындрю! Штрык даю!
И благодарный костыльер скрестил пальцы, подтверждая клятву.
Пока он говорил, Анри с Конрадом внимательно разглядывали тень спасенного. Тень вихлялась, нагло шевелила тремя руками, но костыль был здесь ни при чем. Очень интересно. Когда б не спешка…
87 
