17 
Андерсон покидал город тоже. После смерти вампира, человеческие провлдники освобождаются от службы и выбирают: свобода или Хранилище. Они могли бы работать на Совет в целом, или же мог жить нормальной жизнью.
Андерсон сказал им, что у него нет никакого желания прожить всю жизнь в подвале. Он собирался вернуться в Венецию, обратно в университет. Конечно, его память будет стерта конклавом. Это является необходимой предписанием для тех, кто оставляет их. Голубая кровь хранит свои секреты.
Шайлер понимала выбор Андерсона, но это все же опечалило ее. Андерсон был последней оставшейся связью с ее дедушкой. Однажды оставив совет, он был бы ей чужим. Но она не будет отказывать ему в его стремлении к обычной жизни. Он прожил всю жизнь на службе Ван Аленам.
"Иди и найди графиню," продолжал Андерсон. "Расскажи ей все, что произошло. Между кланами имеет место недоверие, поэтому она не может знать правду о резне в Рио. И, Шайлер? "
"Да?"
"Я знаю, что они запланировали завтра для меня на следующем слушании. Принудительная амнезия. Но не беспокойся, я никогда не забуду тебя. "Он пожал ей руку, а она пожала его.
"Я не буду забывать о Вашей великой доброте", ответила Шайлер. Оливер был прав, как обычно. Они были вынуждены уезжать немедленно. Венаторы приедут за ней сегодня вечером. Они придут, чтобы забрать ее.
"Графиня поможет тебе."
Шайлер надеялась, что старый дедушкин друг был прав.
Глава 10
Шайлер
"Посмотри на себя," прошептал Оливер, подойдя сзади и кладя теплую руку на обнаженный бок Шайлер.
Она повернулась к нему с мягкой улыбкой и положила руку поверх его так, что они были практически обнимались. Что бы ни случилось сегодня, по крайней мере они были друг с другом.Это было источником великого утешения для них обоих.
"Ты сам неплохо выглядишь", сказала она.
Он был одет как монгольский принц, в прекрасном пиджаке для верховой езды из золотой парчи и белой чалме поверх его карамельного цвета волос.
В ответ Оливер взял ее украшенную драгоценными камнями руку и прижал ее к губам, заставляя чувствовать приятную дрожь в позвоночнике. Ее друг и фамильяр. Они были одной командой. Как и в Лос-Анджелес Лейкерс ", непобедимы, Шайлер не могла удерживаться от подобных мыслей. Она всегда выдавала банальные шутки, когда она нервничала.
"Что это?" спросила она, когда Оливер вложил что-то ей в ладонь.
"Я нашел его в саду раньше, сказал он, показывая свои четыре измельченных листка клевера. "На счастье"
Мне не нужна удача, у меня есть ты, она хотела сказать, но она знала, Оливер, наверно, дрянной. Вместо этого она приняла цветок и засунул его в ее cари с улыбкой.
«Потанцуем?» спросил он, когда поп-бангра закончилась, и оркестр переключился на вальс в версии Битлз «Норвежский Лес». Он вывел ее на середину танцпола великого танцевального зала во внутреннем дворе. Комната была украшена плавающими китайскими фонариками, тонкими шариками света, которые выглядели несоответствующими в этой классической французской архитектуре. Там было только несколько танцующих людей, и Шайлер волновался, что они будут выглядеть слишком заметными, моложе на несколько десятилетий, чем люди находящиеся на танцплощадке.
Но она всегда любила эту песню, которая была, ни сколько песней о любви, а напротив, ее противоположностью. «Однажды у меня была девушка, или как я должен сказать, я принадлежал уй однажды.» Ей нравился Оливер, который хотел танцевать. Он протянул свои руки, и она вошла в них, кладя голову на его плечо, так как он обнял ее за талию. Было так мило, жить в этот момент, наслаждаться его близостью, ненадолго притвориться, что они были двумя молодыми влюбленными и ничего больше.
Оливер мягко вел ее во время всего танца, что было понятно, так как его мать принуждала его заниматься танцами из-за одержимости этикетом. Шайлер чувствовала себя, как балерина под его уверенным руководством.
"Я не знала, что ты танцуешь", поддразнила она.
"Ты никогда не спрашивала" сказал он, поворачивая ее вокруг так, что ее шелковые брюки красиво заструились вокруг лодыжек.
Они протанцевали еще две песни, под броский полонез и популярный рэп, музыка была сумасшедшим миксом высокого и низменного, от Моцарта до M.I.A., от Баха до Бейонсе. Шайлер поняла, что фактически наслаждается этим. Тогда музыка резко прекратилась, и они повернулись, чтобы увидеть, чем это было вызвано.
«Парижская Графиня, Изабелла Орлеанская,» провозгласил оркестровый дирижер, так как импозантная женщина, очень красивая для своего возраста, с угольно-темными волосами и королевской осанкой вошла в комнату. Она была одета, как королева Сабы, в головном уборе, сделанном из золотого и голубого лазурита. Ее правая рука удерживала огромную золотую цепь, на которой была черная пантера с ошейником, инструктированным бриллиантами.
17 
