Особенно,... 
82 
Наоми помассировала виски, но это не облегчило головную боль, мучившую ее весь день.
Положив инжир в холодильник, она подобрала туфли и, усталая, вышла из кухни. Надо бы принять душ, напялить старый удобный халат и выпить бокал вина прежде, чем садиться за работу, которую она принесла с собой. Одной рукой она начала расстегивать жемчужные пуговицы на платье, а локтем другой нажала на выключатель.
— Как жизнь, сестрица?
Наоми вздрогнула и повернулась на голос брата; сердце готово было выскочить у нее из груди.
— Бог мой!
Джерри Джеффи развалился на диване, его потертые джинсы и выцветшая голубая рубаха на розовой шелковой обивке смотрелись дико. Черные волосы Джерри по-прежнему были уложены в прическу «Афро». На левой скуле был шрам; усталые складки залегли у полных губ, сводивших с ума всех ее подруг. Нос не изменился — длинный и толстый, как у орла. А глубоко посаженные глаза, все еще горевшие фанатичным огнем, были похожи на черные драгоценные камни.
— Как ты здесь оказался? — спросила она с бешено бьющимся сердцем. Она ощущала одновременно и гнев, и уязвимость. Лишние трудности ей сейчас совершенно ни к чему, а появление Джерри могло означать лишь новые проблемы. К тому же она терпеть не могла то чувство неполноценности, которое всегда испытывала рядом с Джерри: маленькая сестренка, которая опять не может удовлетворить высоким требованиям своего старшего брата.
— Ты не поцелуешь старшего братца?
— Я не хочу, чтобы ты здесь оставался.
У нее мелькнуло, но мгновенно исчезло впечатление давившей на него огромной усталости. Джерри всегда был хорошим актером.
— Почему ты сначала не позвонил? — резко спросила она.
Потом Наоми вспомнила, что несколько недель назад видела фотографию Джерри в газетах — он возглавлял демонстрацию протеста около военно-морской базы в Бангоре, штат Мэн, против размещенных там ядерных подводных лодок с ракетами «Трайдент».
— Тебя что, снова арестовали? — обвиняюще спросила она.
— Ну что такое еще один арест в Стране Свободы, в Обители Храбрости? — Вскочив с дивана, он протянул к ней руки и одарил Наоми самой очаровательной улыбкой из набора Пьеда Пайпера. — Пойдем, радость моя. Как насчет маленького поцелуйчика?
Он был так похож на старшего брата, который покупал ей леденцы во время приступов астмы, что Наоми слегка улыбнулась. Однако ее минутная слабость была ошибкой. Рыча, как чудовище, он перемахнул через ее кофейный столик из мрамора и стекла и двинулся на нее.
— Джерри! — Наоми пятилась от него, но Джерри продолжал наступать. Оскалив зубы, скрючив пальцы, шатаясь, он наступал на нее в лучших традициях Франкенштейна.
— Четырехглазое клыкастое привидение снова здесь! — рычал он.
— Я сказала, прекрати! — Ее голос превратился в пронзительный визг. Она не могла вынести еще и четырехглазое клыкастое привидение — ей хватало Дерзкой девчонки, вице-президентства и продолжающейся головной боли. Годы прошли а брат не изменился. Он был все тем же стариной Джерпи — возмутителем спокойствия, человеком, для которого жизнь слишком тесна. Но это уже не было для нее столь привлекательным.
Джерри наклонился к ней, лицо смешно перекосилось, глаза вращались. Он играл в игру, которой мучил Наоми, сколько она себя помнила.
— Четырехглазое клыкастое привидение питается мясом юных дев! — Он искоса взглянул на Наоми.
— Джерри!
— Сочных юных дев!
— Прекрати!
— Аппетитных юных дев!
Несмотря на раздражение, она хихикнула:
— Джерри, перестань!
Она отступала в холл, не сводя с него глаз, а Джерри неотступно следовал за ней. С нечеловеческим воплем он бросился на нее. Наоми вскрикнула, когда он подхватил ее на руки и закружил. Ей хотелось закричать: «Ма! Ма, Джерри пристает ко мне!» Ее внезапно охватило чувство ностальгии; ей захотелось попросить защиты у женщины, которая тотчас отворачивалась, когда при ней упоминали имя ее старшего сына.
Джерри вонзил зубы в ее плечо и куснул достаточно сильно, чтобы она снова вскрикнула, но не настолько, чтобы ее поранить.
— Что за страшная дрянь? Это не мясо девственницы! — Он поднес Наоми к дивану и бесцеремонно бросил. — Гадость!
Придется переходить на пиццу.
Она и любила и ненавидела его; ей так хотелось обнять брата, что, вскочив с дивана, Наоми кулаком стукнула ему прямо по руке.
— Ой! Эй, без насилия, сестрица!
— Без насилия, мой дурачок! Что с тобой приключилось, раз ты сюда вломился? Ты все тот же — без царя в голове! Когда ты вырастешь наконец?
82 
