Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
161 
Потом они наперебой рассказывали, как захватили Эда Ланкастера, как сам король перерезал ему горло…
На этих словах Анна поднялась.
– Надеюсь, вы не осудите меня, если я на время оставлю вас.
– Но, миледи! – светловолосый великан Гарольд стукнул кулаком по стволу дерева, на котором сидел. – Разве вам не интересно? Столько событий! Обезумевшая от горя Маргарита Анжуйская прокляла братьев Йорков, а потом ее, пленную, отвезли в столицу. А пока мы бились на западе, на Лондон нахлынули из Кента отряды Бешеного Фокенберга, и лондонцы, вообразите, отстояли город. Когда же войско вернулось, король Генрих VI был найден мертвым в одной из башен Тауэра, и по этому поводу множество слухов…
Анна молча отвернулась. Филип вспылил:
– Ты окончательно спятил, Гарольд! Или ты забыл, что подобные вещи не для женских ушей?
Анна, не оглядываясь, вошла в лес. Здесь было тихо и царил нежный зеленоватый полумрак. Вокруг стояли могучие дубы и огромные буки с гладкими светлыми стволами. Их ветви сплетались наверху, образуя своды и арки – подобие храма.
Тропа, по которой направилась Анна, была едва заметна среди разлапистых листьев папоротника, но она вела к крохотной лесной часовне. Анной владели печаль и раскаянье. Она, пусть недолго, принадлежала к этой семье, и ей было горько слышать о ее гибели. Она должна помолиться за них, снять тяжесть, что гнетет ее беспрестанно.
Она возвращалась, когда солнце начало клониться к закату. Навстречу ей спешил Оливер.
– О, миледи! Хозяин уже стал волноваться. Я и сам места себе не находил.
Анна мягко улыбнулась ему. Ее улыбка была чистой и просветленной. Зеленые глаза стали прозрачными, как вода в лесном озере. Она показалась Оливеру такой прекрасной, что у него перехватило дыхание. Нежным, почти материнским движением она убрала упавшие ему на глаза волосы. Потом крепко взяла за локоть изувеченной руки.
– Идем, Оливер.
Когда они вышли на поляну, вокруг маленькой лесной хижины шел пир горой. Пылал костер, на вертеле жарилась кабанья туша, и раскрасневшиеся от жара ратники хлопотали вокруг нее. Многие были заметно навеселе. Наверное, никогда еще столько шума и суеты не видели эти вековечные заросли.
Анна заметила захмелевшего угольщика, который заплетающимся языком пытался что-то втолковать хохочущему Освальду Бруку. Маленький Лукас вертелся среди ратников, сияющими глазами глядя на их мужественные разгоряченные лица, ловя их соленые шутки, ощупывая их трофеи и радостно вскидываясь, как молодой жеребенок, когда кто-нибудь из воинов трепал его по вихрастой макушке. Даже нелюдимую Мэдж вытащили из дома, и кто-то налил ей чарку вина.
Когда Анна с Оливером показались из леса, все разом загалдели, поднимая разнокалиберные чарки за здоровье новой хозяйки Гнезда Орла. Анна улыбнулась, хотела пройти к Филипу, но вдруг поднялась возня, раздались крики:
– Подарок! Свадебный подарок леди Майсгрейв от нейуортцев!
Вперед с важным видом выступил Освальд Брук, протягивая ей с поклоном какой-то сверток.
– Примите от нас этот наряд, благородная госпожа. Мы везли его из-под самого Глостера, ибо не годится жене барона Майсгрейва явиться в Нейуорт, словно простой крестьянке.
Анна была и возмущена, и тронута одновременно. Она видела, как усмехнулся и повел головой Филип. Поблагодарив ратников, она приняла сверток и направилась в дом.
Оказавшееся в свертке платье наверняка принадлежало какой-то даме из стана ланкастерцев. Оно еще хранило чужие запахи, а длинный шлейф местами поистрепался. И все же Анна надела его, чтобы не огорчить воинов. Платье было из богатого сиреневого бархата, а его широкие рукава оторочены едва ли не до локтей мехом лисицы. Тем не менее оно пришлось впору.
Она разделила волосы, заплела их в две толстые косы и уложила кольцами вокруг ушей, как учила ее Дебора. Мягкий бархат ниспадал крупными складками, и Анна подумала, как приятно вновь почувствовать себя нарядной и привлекательной. Когда же она появилась в дверном проеме и ратники невольно примолкли, восхищенно глядя на нее, почувствовала себя совсем счастливой.
Рассмеявшись, она изящно подхватила длинный шлейф и плавно опустилась в низком реверансе. Поляна словно взорвалась восторженными возгласами.
– Ай да леди Майсгрейв! Многие лета красавице-госпоже и ее храброму супругу!
Лишь чуть повернув голову, Анна взглянула туда, где был Филип. Он сидел, облокотясь о широкий ствол дуба, придерживая лежащие через колено костыли. Филип неотрывно смотрел на нее. Но, как и когда-то давно, еще в Бордо, свое восхищение он выразил, лишь едва заметно прищелкнув пальцами.
161 
