Последние отзывы

  35  

И наконец Констанс не выдержал. Пробормотав что-то вроде «пора покончить с этим безумием», он оставил недоумевающую Гермию одну и побежал сломя голову в ближайший перелесок. Ему нужно охладиться, ей богу, охладиться… Иначе страшно подумать о том, чем закончится эта ночь…

Небо, усыпанное крупным жемчугом, словно было создано для влюбленных. Кто-то, наверное, повесил эту синюю ткань, расшитую звездами, специально, чтобы поиздеваться над ним, отчаявшимся безумцем. Констанс сел, опершись спиной о толстый ствол дерева, и закрыл глаза. Но и с закрытыми глазами он по-прежнему видел Гермию. Зеленые глаза, бликующие золотом и страстью, чуть приподнятая влажно-атласная губа, обнажающая ряд белоснежных зубов, овал лица, ровный и ясный, словно отражение луны в тихих водах хрустального озера.

Господи! Когда же кончится это наваждение! — Констанс чуть не застонал от сладкой боли, разрывающей его душу на две половинки. Одна — воплощение рассудительности и хладнокровия — вещала, что нужно непременно взять себя в руки и сделать это как можно скорее. Другая — отчаянная авантюристка, страстная, романтичная и вместе с тем жестокая — заставляла его мучиться, терзаться сомнениями и дикой, почти первобытной страстью. И посередине между этими рвущими его на части половинками была любовь. Гармоничная и несуразная, ласковая и безжалостная, как разъяренный пчелиный улей, терпкая и сладкая, как нектар. Но, возможно, любовь — это единственное, что не позволяло ему разорваться надвое и сойти с ума. Именно она, несмотря на всю свою неоднозначность, склеивала эти половинки, умудрялась сдерживать лед и огонь, несовместимые друг с другом.

Как можно жить с таким хаосом внутри? — спрашивал себя Констанс. — Как можно удержаться, постоянно шагая, по краю безумия? Как? Он снова взглянул на небо. Звезды были так близко, что, казалось, можно вытащить их из подола ночи. Луна, наполовину спрятанная за синей тканью небес, подмигивала Констансу: мол, расслабься, все будет хорошо. Вдруг уши Констанса уловили шорох, раздавшийся позади него. Он обернулся.

Перед ним стояла Гермия. Ее лицо было освещено таинственной улыбкой, палевую тунику легкий ветерок относил назад, и Констансу показалось, что за спиной у Гермии мелькают крылья. Ох… «Миринго» дает о себе знать. Мир ассоциаций, конечно, богат, но не до такой же степени, чтобы Гермия из Горгоны Медузы превратилась в ангела?

— Почему ты ушел? — поинтересовалась она сладким голосом. — Я тебя обидела?

— Ну что ты, — смущенно пробормотал Констанс. Этот ее голосок действовал на него, как музыка гипнотизера на змею. — Ничего подобного. Просто… Просто неважно себя почувствовал.

— А-а, — понимающе кивнула Гермия и, качнувшись, протянула Констансу злополучный кувшин с драконьей пастью. — Попробуй, это поможет…

Констанс взял сосуд и взглянул в рубиновые огни драконьих глаз. На секунду ему показалось, что глаза мифического животного действительно светятся. И правда, наваждение… Он поднес сосуд ко рту и сделал несколько глотков.

— Панацея от всех бед, — улыбнулся он Гермии. — Ты утащила его с праздника?

— Ага. Благодаря ему я чувствую себя великолепно.

Чтобы подтвердить свои слова, Гермия начала кружиться среди деревьев.

— Мне хорошо! Мне сказочно хорошо! — кричала она не то Констансу, не то деревьям, молчаливо следящим за ее танцем. — Мне так хорошо! Хочешь, поиграем в прятки? — Она наконец прекратила кружиться, остановилась перед Констансом и кинула на него взгляд, полный лукавства.

— Почему бы и нет? — бодро отозвался Констанс, а, точнее, уже не Констанс, а тот, чей дух откликнулся на зов миринго. — Только не уходи далеко, а то я тебя не найду.

— Постараюсь, Конни, — улыбнулась Гермия и повелительным жестом указала на ствол дерева. — Становись и считай до… до… двадцати. А потом будешь меня искать.

Констанс зажмурил глаза и начал считать. Сбился, рассмеялся, услышал раздавшийся в ответ серебристый смех Гермии где-то неподалеку, и начал снова. А потом вновь сбился и опять начал счет. Сколько это продолжалось, Констанс не смог вспомнить даже на следующий день. И только когда разум, разбившийся на осколки, подсказал ему, что «двадцать» давно уже было, а сейчас уже «шестьдесят» или «семьдесят», Констанс оторвался от дерева, в которое за это время успел врасти, и отправился на поиски Гермии.

Поиски длились недолго. Пока Констанс шарил руками в разлапистом кусте, росшем под пальмой, на него, со звонким колокольчиковым смехом, прыгнула невесть откуда взявшаяся Гермия. Легкая девушка с силой, о которой Констанс и не подозревал, повалила его в траву. Они катались по земле и смеялись, как озорные дети. Парочка первобытных людей, впервые постигшая смысл и радость игры…

  35