41 
— Нет уж, — запротестовал Джефри, словно уже увидел бегущую за ним толпу поклонниц. — Лучше не надо. Я сойду с ума от такого повышенного внимания.
Они вернулись в «Перл Бич». Барта и Флосси нигде не было. Вин предположил, что они ушли купаться, но Литу эта догадка не слишком утешила. Ах, какая романтика! Можно подумать! Флоренс и Барт поселились в отдельных номерах, но, может быть, это только маскировка, и они уже… Нет, ей лучше не задумываться об этом, чтобы лишний раз не причинять себе боль. К тому же Вин был очень внимателен с ней и предложил после ужина совершить прогулку по побережью.
Она ценила его тонкое ухаживание. Ей импонировала его легкость, отсутствие настойчивости в обращении с ней. При нем она казалась себе хрупкой фарфоровой статуэткой, которой восхищаются, любуются и очень боятся разбить. В иные моменты ей хотелось, чтобы он поцеловал ее, привлек к себе, заставил ее желать его. Но ее желания были настолько мимолетны, что, даже соберись Вин сделать это, он не успел бы выбрать нужный момент.
Не дожидаясь Барта и Флосси, они сели ужинать. Для маленького отеля на Манихи еда была превосходной. Суп из акульих плавников, который Лита впервые попробовала (и сразу полюбила) на Таити, здесь готовили еще лучше. Полинезийские шашлычки, приготовленные на открытом гриле, показались Лите восхитительными. Нежное куриное мясо, вымоченное в меду и специях, перемежалось на шпажке с маленькими кусочками ананаса. Эту пищу богов дополнял желтый рис, приправленный шафраном, овощи и два соуса: кислый и сладкий. Лита попробовала шашлычки с тем и другим соусом, а потом смешала их на тарелке. М-м-м… Так, оказывается, еще вкуснее!
После ужина Лита и Вин отправились к океану. У Джефри от обильных возлияний разболелась голова, поэтому он решил остаться в отеле.
Уже стемнело. На темно-синем бархате неба загорались первые звездочки-алмазы, такие близкие и такие далекие. Радостный птичий щебет, весь день разносимый по острову ветерком, смолк. Лишь редкие ночные птахи нарушали тишину своими грустными песнями.
Лита осторожно ступала ногами по шуршащей траве, боясь споткнуться или наступить на что-то невидимое в темноте, например, змею.
— Здесь нет змей, — успокоил ее Вин. — В Полинезии вообще нет хищников.
— Удивительно. А я считала, что хищные звери есть в каждом месте на Земле.
— Я тоже был немало удивлен, когда узнал об этом. Здесь все удивительно. Люди, растения, океан. Кстати, если мы попали на Манихи, тебе просто необходимо побывать на жемчужной ферме.
— То самое загадочное место, где выращивают жемчуг?
— Ага. Место, между прочим, совсем не загадочное, а вот сам камень…
— Говорят, он приносит слезы. — Лите почему-то сразу вспомнилось жемчужное ожерелье, которое она взяла с собой на Таити. Не зря ли?
— Не совсем так, — возразил Вин. — Ты знаешь, откуда взялось это поверье?
Лита отрицательно покачала головой.
— Жемчуг — это слезы моллюска, — продолжил Вин. — Конечно, образно говоря. Он появляется тогда, когда в створки моллюска попадает небольшой инородный предмет. Моллюск, чтобы уменьшить боль, обволакивает этот предмет своим перламутром, можно сказать, роднит с собой. Так появляются жемчужины. И именно боль моллюска, его «слезы», скорее всего, и породили миф о том, что дарить жемчуг — к слезам. Особенно невестам. Удивительно — ведь жемчуг так подходит к белоснежному свадебному платью. Считается, что жемчуг может носить только один знак зодиака — рыбы.
— Логично, — заметила Лита. — Рыбы — знак Воды, а жемчуг — камень, который находят в воде, морской или речной.
Они подошли к побережью. Звезды казались еще ярче и ближе. Как будто тем временем, когда Лита и Вин шли к океану, небо опускалось на землю.
— Вот бы подпрыгнуть и сорвать хотя бы одну! — совсем по-детски воскликнула Лита и подпрыгнула на песке.
— Хотя бы одну! — покачал головой Вин. — Да у тебя грандиозные планы. За одной последует другая, да? — Ему хотелось сказать, что ей незачем тянуться за звездами. Они уже есть у нее — ее глаза. Но он промолчал, ругая себя за робость.
— Это только мечты. Все иногда мечтают.
Вину показалось, что ее ответ прозвучал как-то виновато, застенчиво. Как у ребенка, которого спросили, почему он до сих пор верит в Санта-Клауса.
— Не оправдывайся. Я прекрасно тебя понимаю. Мне тоже хочется иногда взлететь на это усыпанное звездами небо и трясти его, как яблоню, чтобы звезды посыпались на землю. Я представляю себе эту картину, но тут же понимаю, что такое может быть только в моем воображении. Иногда становится безумно обидно. Самым большим разочарованием детства стало то, что я не умею летать. И никогда не смогу научиться, потому что этого не умеет никто. А я так любил свои полеты во сне!
41 
