37 
Не то шорох, не то стук, не то скрежет доносился со стороны веранды.
Дженнифер тихо прошла туда, ступая босыми ногами.
— Дженни, Дженни, Дженни, — монотонно звал ее приглушенный детский голос.
Дженнифер отдернула занавеску и увидела взъерошенную голову Тимоти Бреннигана, тянущегося на цыпочках к ее окну.
— Тимми, милый, что ты здесь делаешь в такой час? Заходи, — проговорила Дженнифер, открыв дверь на веранду. — Что случилось?
— Я ничего не понимаю, — встревоженно признался Тимоти Бренниган. — Ты больше не любишь Сциллу и Роуди?
— Ну что ты такое говоришь, дорогой! Как же я могу не любить их. Тебя я тоже очень люблю, Тимоти, — серьезно произнесла Дженнифер.
— Тогда почему? Почему ты теперь не занимаешься с ними, как с другими детьми? Что-то произошло? Ты уже не дружишь с моим папой. Он тебя обидел, это так? Почему мы больше не едим вместе, не ходим никуда, как прежде?
Взволнованные вопросы мальчика застали Дженнифер врасплох.
Да, за последние полтора месяца жизнь двух соседних домов сильно переменилась. Дженнифер могла честно признаться, что не желала разлада, но это случилось.
В голосе Тимоти явственно звучал упрек:
— Сцилла и Роуди скучают. И папа тоскует, хоть и отказывается признаваться. Ты поссорилась с ним и из-за этого не хочешь видеться с нами, да, Дженни? Я ведь тоже очень скучаю по тебе.
— Папе известно, что ты сейчас у меня, Тимми? Он не будет тебя искать? — спросила своего гостя Дженнифер, не зная, какими словами отвечать этому неравнодушному мальчику.
— Я боюсь, Дженни, — проговорил Тимоти вместо ответа.
— Чего ты боишься, дорогой?
— За папу…
— А что с ним?
— Он изменился, — доверительно сообщил Тимоти.
— Что ты имеешь в виду? — осторожно выясняла Дженнифер.
— Папа постоянно грустит, стоит его застать одного… А чтобы мы не заметили, старается все время хохмить и дурачиться. Он забавный, но очень печальный. А когда я задаю ему вопросы, он делается раздражительным и даже кричит. Он давно не кричал на меня просто для того, чтобы я отвязался.
— Ну, Тимми, мальчик мой, ты должен быть более терпеливым. Ты же знаешь, что случилось с твоей мамой. Папа не может не переживать. Дай ему срок, и все наладится, — постаралась успокоить его Дженнифер.
— Как ты не понимаешь, Дженни?! — взвился тонкий голосок Тимоти. — Это же из-за тоски! Когда мама пропала, папа был совсем другим… собранным, строгим.
— А теперь?
— Он как будто потерялся, — сообщил Тимоти.
— И ты полагаешь…
— Ты ведь была ему другом, Дженни? Почему ты так поступаешь с ним? — прямо спросил ее мальчик.
— Это очень непростой вопрос. Между взрослыми все не так однозначно, как между детьми. Да, я была ему другом, но…
— Не надо, Дженни. Отец тоже постоянно убеждает меня, что в делах взрослых мне ничего не понять. Но это вранье! — гневно выкрикнул Тимми. — Все очень просто. Ты не хочешь нас знать! — выпалил он и хотел бежать, но Дженнифер остановила мальчика за руку.
— Все дело в том, Тимми, — тихо проговорила она, чувствуя, как слезы подступают к горлу, — что твой папа предложил мне стать его женой. А я отказалась.
— Отказалась? Но почему, Дженни? Тебе не нравится мой отец?
— Нравится, — кивнула Дженнифер.
— Я все понял! Это из-за меня ты ему отказала, да? Из-за того, что я тогда ругался, убегал и не хотел тебя знать? Но это… прости меня. Я никогда больше так не сделаю. Честное-пречестное слово, — проникновенно заверил ее мальчик.
— Нет-нет, Тимми, ты тут ни при чем, — поспешила возразить ему Дженнифер. — Ты хороший мальчик. Я никогда не держала зла на тебя.
— Ты не хочешь быть нашей мамой?
— Нет, Тимми, это не так. Но у меня есть личные проблемы, — нехотя призналась Дженнифер.
— Какие?
— Я не могу тебе о них рассказать, — со слезами на глазах прошептала Дженнифер и обняла парнишку за плечи.
— Если бы ты рассказала, мой папа смог бы тебе помочь, — простодушно проговорил Тимоти. — Мой папа многое умеет, он мастер.
— Я знаю, дорогой. Но в моем случае ничего уже нельзя изменить, потому что поработала смерть.
— У тебя кто-то умер? — прочувствованно спросил ее Тимми, и его глаза тоже увлажнились.
— Да, — скупо ответила Дженнифер, сглотнула ком в горле.
— Кто?
— Мой сын, — выдавила из себя она, и слезы ручьем побежали по щекам. — Два года назад умер мой любимый сынок, ему было три года, и звали его Коди. Все три года своей короткой жизни он тяжело болел. Он родился с этой болезнью, потому что ему ее передала я.
37 
