20 
Осгард спускался первым и периодически поглядывал на Грэйн, идущую следом. Рядом с Грэйн бежал верный Мэлфи, размахивая своим пышным, как веер, хвостом. Как бы у Грэйн опять не закружилась голова… Холм, конечно, не гора, но спуск довольно крутой. Странно, раньше она легко бегала по горным тропам и ничего подобного с ней не случалось…
— Скажи мне, крошка Грэйни, что ты ела на завтрак? — спросил Осгард, когда они наконец преодолели спуск и оказались внизу, у самой границы леса.
— На завтрак? — переспросила Грэйн и, к своему удивлению, вспомнила о том, что позавтракать-то она и забыла. Накормила животных, собрала в узелок еду, а сама и хлебной крошки не проглотила… — Ничего, Ос. Я забыла поесть. Так суетилась, чтобы успеть вовремя, — начала она было оправдываться.
— Молодец, крошка Грэйни, — ехидно улыбнулся Осгард. — А я-то, дурак, никак не могу понять, почему у тебя, превосходно лазающей по горам, кружится голова на каком-то там холме… Теперь все ясно. Я тут кое-что собрал, — он ткнул пальцем в свою холщовую сумку, где вчера лежала волынка, — да и ты, я вижу, не с пустыми руками. Так что давай-ка сядем и перекусим чего-нибудь.
— Согласна!
Грэйн сбросила с себя плащ и расстелила его на мягкой, совсем недавно пробившейся траве. Осгард проделал то же самое со своей курткой. Рассевшись на импровизированном ложе, парочка принялась потрошить узелки с провизией. Мэлфи уселся рядом с ними, предвкушая, что лакомые кусочки, как обычно, полетят к нему в пасть. Уж хозяйка-то точно подбросит ему чего-нибудь вкусненького. Да и ее приятель вряд ли устоит перед ласковым взглядом карих собачьих глаз… У самого-то глаза тоже карие…
Надежды Мэлфи оправдались. Осгард с аппетитом уминал картошку, но не забывал подбрасывать куски собаке. Мэлфи не относился к разборчивым собакам, питающимся лишь мясом. К великому счастью Грэйн, пес был всеяден. Поэтому и картошка, и хлеб, и яйца мгновенно исчезали в бездонной песьей глотке. Осгард с набитым ртом продолжил старую тему о поверьях, обычаях и приметах. Он считал, что вера людей в сверхъестественное никогда не изживет себя, потому что человек не может жить без веры, но, что самое главное, человеку всегда нужно на кого-то рассчитывать и на кого-то пенять. Пусть даже этот кто-то будет жить лишь в человеческом воображении. Вот он и пеняет — на тени от костра, на молнию, на последние стебли хлебных колосьев…
Грэйн и слушала, и не слушала Осгарда. Девушка понимала все, о чем он говорил, и даже соглашалась с ним, но какая-то часть ее по-прежнему была там, на холме, в его объятиях. Грэйн смотрела в его глаза и не могла понять, почему раньше не замечала, какие они глубокие, умные, немного грустные и очень добрые. Точнее, добрыми глаза Осгарда казались ей и раньше, но никогда она с такой острой нежностью не чувствовала эту бесконечную доброту. Может, все-таки стоило сказать ему об этом? Но что-то подсказывало Грэйн, что едва ли Осгард обрадуется ее странным чувствам. Лучше забудь об этом происшествии, шептал ей внутренний голос. Лучше забудь и живи спокойно — так, как раньше. Кажется, тебе это неплохо удавалось…
Позавтракав, а заодно и пообедав, Осгард и Грэйн продолжили свой поход. На этот раз их ожидал лес, но не сумрачные заповедные гущи, а самый обычный лес из серебряных берез, дубов и деревьев ольхи. За лесом находилась вересковая пустошь, куда им и нужно было попасть, — именно в ней водились тетерева.
Лучи солнца с легкостью пробивали себе дорогу через ветви деревьев, которые только-только начали покрываться зеленой листвой. Листва была нежной, клейкой и какой-то прозрачно-янтарной, насквозь просверленной солнечным светом. Шаги Осгарда и Грэйн, хрустящие от валяющихся тут и там веток, звучали странно и весело в застывшей тишине леса. Одинокие путники в весеннем лесу, залитом золотыми лучами… Она — только что распустившийся голубой колокольчик, и он — дуб, еще молодой, но уже закаленный холодом и ветром… Они шли молча, словно боясь нарушить эту хрупкую, ласковую тишину, которая обволокла их со всех сторон и наполнила сердца трепетным весенним звоном.
Мэлфи неотступно следовал за ними, словно боясь заблудиться, потеряться в лесу, полном самых разнообразных и странных запахов. Он бежал за хозяйкой, задрав пушистый хвост, то и дело обнюхивая подозрительно пахнущий ствол ольхи или березы. Здесь по стволу пробежала белка, а вот под этим деревом лежал совсем уж непонятный зверь…
20 
