Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
92 
Выпив залпом водку, понял, что этого мало. Но и денег мало, а официантка меню с ценами не принесла. Бражник застонал. Кто-то толкнул его в бок, он поднял глаза и увидел мужичка в потрепанной одежде, небритого. Тот жалостливо попросил:
– Мужик, дай три рубля, а? На пиво не хватает.
– Иди отсюда, – нахмурился Бражник. – Кто бы мне подал...
Официантка заметила непрестижного клиента, погнала его прочь. Бражник расплатился, вышел из кафе, затянулся сигаретой и раздумывал, куда же теперь направить стопы. Наверное, к мэру, домашний уют пока отменяется. «Обрадует» мэра статьей. Внезапно Бражника привлекли два милиционера. После ареста появилось странное чувство к милиции – как завидел, моментально сердцу стало тесно в грудной клетке, колени подкосились. Потому и задержался на пороге кафе, не спуская с ментов тревожных глаз. А те явно шли целенаправленно, не в кафе, а к Бражнику, отчего совсем худо стало.
– Предъявите документы, – сказал один.
У Бражника дрожали руки, как у последнего алкаша. У Сабельникова так не дрожат! Разумеется, это вызвало подозрения. Его принялись обыскивать и... О ужас! В кармане нашли спичечный коробок, которого там не было! А в коробке в целлофановом пакетике белый порошок, едва помещался пакетик в коробочке. Мент постарше понюхал, попробовал на язык, несколько раз сплюнул и заговорил. И каждое его слово ножом вонзалось в грудь Бражнику:
– Кокаин. Я собаку съел на наркоте.
У того подкосились ноги. Мужичок! Он толкнул. И подсунул коробок, догадался Геннадий Павлович. Один из ментов достал наручники, а Бражник ринулся в кафе:
– Мне позвонить адвокату...
Его настигли, повалили наземь, заломили руки, мент шипел в ухо:
– За сопротивление при задержании знаешь сколько накинут?
У Бражника из носа текла кровь, он выл и рычал одновременно. И бился, бился головой в приступе бессильной ярости о каменные плиты перед порогом кафе.
6
– Вот и они, – заерзал Степа.
– А идут, как украли, – сказала Яна.
– Эти, когда воруют, как воры не ходят, – пояснил Толик. – Они воровство называют данью. И когда берут дань, они в своей тарелке. Слышите, а я еще придумал: «продмаг» – проданный маг, «свиноматка» – бочка с пивом...
– Все же странно, – не слушал его Степа, – забрали ребенка из школы, а сами тут же вернулись на работу. Зачем он им? Пусть бы в школе и сидел при такой смертельной обстановке. У Ежова два сына, у Туркиной только взрослая дочь, значит, это сын Ежова, так? Зачем же они спрятались в сквере, а не остановились на площадке перед школой? Мальчик все равно вошел бы через центральный вход.
Степа рассуждал и не отрываясь смотрел на Туркину с Ежовым, бегущих слишком скоро для статуса правителей. Обычно они несут свои персоны на воображаемых подносах. Ко всему прочему они постоянно оглядывались. Яна была права: нечто вороватое сквозило в их поведении и выражении лиц.
– Они знали, какой дорогой пойдет мальчик, там и поджидали, – подсказала Яна.
– Да, я понимаю... Все же есть тут какая-то несуразица.
– Ой, Степа, ты во всем видишь подозрительное, – фыркнула Яна.
– Может быть, может быть... – И Степа погрузился в себя, потому что интересующие его особы скрылись внутри.
А Николай Ефремович тем временем смотрел на середину стола в полном потрясении чувств. Дело в том, что он не принял с утра ни единой капли спиртного, а чертики в количестве двух штук прыгали на столе. Мало того, бесенята не просто явились ему на трезвую голову, а заговорили человеческими голосами, чего раньше никогда не было. А голоса у них были противными, гнусавыми:
– Наш ты клиент, Коля, наш. Пойдешь с нами?
– Куда? – таращился на них Николай Ефремович.
– Да туда, где тебе место, – захихикали оба. – К нам.
– И чего там делать?
– Пить будешь от пуза, утонешь в виски. У нас там чан с коньяком, чан с водкой, чан с виски. Хоть плавай! И море пива. А еще мы тебя...
И чертенок острыми зубками укусил за палец. Укусил больно. Николай Ефремович отдернул руку, а бесенок противно расхохотался. Второй рот раззявил, желая тоже откусить от Сабельникова кусочек, но мэр, подпрыгнув на стуле, попытался кулаком укокошить наглецов, возмечтавших его съесть. Чертенята заверещали от восторга и понеслись по кабинету, цокая копытцами, а он за ними. Две твари гоготали и строили господину мэру препротивные рожи, подкрепляя ненормативными жестами, прыгали на шторы и карабкались вверх, бегали по потолку, оттуда слетели вниз. Когда они очутились на полу, встал на колени и кулаком их – бах! Но мимо. Снова – бах! Опять мимо. Бах, бах! – ползал Сабельников на четвереньках. За таким занятием его застали Зина и Ежов.
92 
