99 
Не спрашивая разрешения часового, который, в его понимании, был самым бесполезным из всех находившихся на вышке предметов, охотник подошел к длинной подзорной трубе на треноге и прильнул к окуляру. Часовой так и не понял, что поразило командира охотников. Старшина вдруг подпрыгнул, чуть не проломив пол и, извергнув из дурно пахнущей пасти набор нечленораздельных звуков, так саданул кулачищем по опорному столбу, что из перил чуть не повыскакивали гвозди. Затем охотник схватил привязанный к широкому кожаному поясу рожок и, протрубив в него три раза, не спустился, а съехал с лестницы, ободрав в кровь о древесину ладони.
Пограничный лагерь мгновенно пришел в движение. Возле штабной палатки затрубил тревогу горнист, проснувшиеся охотники и солдаты забегали, натягивая на ходу кто мундиры с доспехами, а кто и меховые куртки. Артиллерийские расчеты быстро заняли свои позиции и принялись поспешно расчехлять стволы орудий. Удивленный часовой так и не понял, что же встревожило вожака охотников, и скорее интуитивно, нежели осознанно посмотрел в подзорную трубу сам.
То, что невооруженному глазу казалось лишь хаотичным скоплением поднимавшихся над водой клубов пара, на самом деле не являлось однородной массой. Туман еще клубился над водной гладью, но был уже не таким густым. Вдали его место занял медленно расползавшийся дым. Весь противоположный берег и примерно треть озера были затянуты этой сплошной пеленою.
Еще не осознав, что происходит, часовой оторвался от подзорной трубы и судорожно зашарил по карманам в поисках куда-то задевавшегося свистка. Он, пусть и с запозданием, хотел вызвать на вышку дежурного офицера, но тот заявился сам, притом вместе с командиром пограничной заставы, капитаном Пьероном.
– Пшел прочь, растяпа! – прокричал появившийся на смотровой площадке капитан в распахнутом настежь мундире.
Часовой поспешно ринулся к лестнице, зная, что вслед за подобным приказом обязательно настанет очередь незаслуженных тумаков, но сплоховал, чуть не поставил ногу на голову поднимавшегося дежурного лейтенанта.
– Гаринэ, давай быстрее! Что ты там мешкаешь?! – Именно этот выкрик капитана спас солдата от порции затрещин да тумаков.
Вместо того чтобы выместить злость на бестолковом новобранце, лейтенант повиновался приказу командира и прильнул к окуляру подзорной трубы.
– Ну, что скажешь?
Даже не глядя в подзорную трубу, ответ можно было прочесть на лице капитана.
– Дымовая завеса, – растерянно пробормотал еще не успевший окончательно отойти ото сна лейтенант. – Возможно, я ошибаюсь, но, кажется, началась война.
– А возможно, и провокация, – покусывая левый ус и теребя правый, произнес капитан. – Кто ж этих герканцев поймет? Эх, не видно ни черта!
– Прикажете открыть огонь, господин капитан?
– Подождем еще чуток, – ответил командир заставы, боясь принять судьбоносное решение. – Выстрелим первыми, нас потом обвинять начнут, дескать, войну развязали. Нельзя же запретить этим паскудникам жечь на своем берегу костры!
– Мне кажется, господин капитан, костры горят не на берегу, – высказал предположение лейтенант, – судя по площади распространения дыма, очаг возгорания уже находится над поверхностью воды, примерно метрах в тридцати от берега. Герканцы могли устроить костры на плотах и под прикрытием завесы начать переправу.
– Не дурак, сам знаю, да только… – капитан замолчал, а затем, видимо, что-то заметив, тяжело вздохнул и скомандовал: – Всем орудиям, картечью, беглый огонь!
Налетевший с юго-востока ветер немного отогнал дымовую завесу, и хоть наблюдавшие за озером лейтенант, охотники и солдаты ничего не заметили, но капитан отчетливо увидел в подзорную трубу несколько плывущих плотов и лодок, а также фигурки солдат в бело-желтых мундирах второго пехотного гердосского полка.
Выстрелы орудий слились в дружный залп, свист картечи разорвал тишину раннего утра, и хоть артиллеристы не видели, попали они в цели или нет, но точно знали – там, в затуманенной дали, воцарились боль, страдания и смерть. Плотность огня была такова, что выжить не мог никто. Канониры сделали три залпа и дали орудиям остыть, сами, с нетерпением ожидая, что же выплывет из-за бело-серой пелены тумана и дыма: жалкие обломки или везущие врагов плоты и лодки. Пристально вглядывались в даль и пехотинцы, сидевшие в обнимку с приготовленными к стрельбе мушкетами за валами земляных насыпей и бревенчатыми укреплениями.
99 
