Последние отзывы

  167  

— Это что, ультиматум? — спросил полковник Симонян, недоуменно глядя на Сиру, небрежно усевшуюся напротив него, так как будто это она была хозяйкой кабинента.

— Я не знаю такого слова, — с достоинством ответила та. — Это то, что я сказала, и что написано в послании — и ничего другого.

Ашот Мартунович молча повертел в руках лист плотной красной бумаги.

Да, дело обстояло именно так — ковен Грайни предъявил им самый настоящий ультиматум.

В документе, составленном на чистом русском языке, хотя и местами корявом и с ошибками, с буквами, начертанными старательно и почему-то двумя цветами — синим и серебряным, говорились вещи неприятные и удивительные.

Верховный круг Старших Дочерей Грайни сообщал, что прекращает оказывать любую помощь «пришедшим из-за грани» до тех пор, пока представительницы ковена не будут допущены в мир, откуда явились чужинцы, дабы беспрепятственно осуществлять там заветы великой богини-подательницы жизни.

Вот так — ни больше, ни меньше. Но мало этого — приём в члены ордена грайнитов должен быть открыт и для землян — то есть любой солдат должен иметь право посолать к черту службу в любой момент и уйти к ним в обучение: если у него есть соответствующие способности и если его сочтут достойным принять в ряды целителей. (Конечно, мужчин в ордене мало — одна восьмая если не меньше, но всё ж… Одно это требование противоречило всем уставам — да что там уставам: всему порядку!)

— Но… почему? — только и смог справиться главный военврач ОГВ. — Почему так категорично?..

— Ковен Грайни помогает всем людям, будь то властитель, богач или последний нищий, и для целителей ковена нет разницы между жизнью слуги и господина, — как попугай повторила Сира Лей — правая рука кормчей Аги Кос.

— По… подобные вопросы не решаются так просто, достопочтенная. Я не уполномочен принимать столь ответственные решения! — залепетал Симонян, чувствуя, что покрывается холодным потом.

— Тогда передайте тем, кто может решать: пока целительниц ковена Грайни не пустят на землю вашей страны, а это главное наше условие, ни один из ваших не получит от нас помощи, даже если будет умирать у порога Главной Обители! Ибо невозможно исцелять людей, если этому мешают. И не должно оказывать поддержку тем, кто не позволяет получить ее другим.

Изложив все это, девчонка оставила кабинет полковника.

Некоторое время он сидел, тупо уставясь на треклятую бумагу.

Да, удружили, слуги Милосердной! Нечего сказать, удружили.

А он-то собирался подать доклад который обдумывал не первый месяц — о начале лечения больных с Большой Земли. Он даже кое-кого наметил — из числа пациентов клиники для непростоых людей, где главврачом был его двоюродный брат.

Жена зампреда Совета Министров, страдавшая ожирением последней стадии.

Дочь маршала, ставшая бесплодной после того, как подцепила триппер от кого-то из своих многочисленных любовников.

Любимый сын главного конструктора межконтинентальных ракет — запойный пьяница.

И прочая, и прочая!..

Хуже, что Насиб кое-кого обнадежил, что они вскоре получат чудодейственные снадобья, которые дадут стопроцентный результат.

И как он будет теперь объясняться с ними всеми и с их родней? Вах!

И вот надо ж такому случиться! Кунем!

А ведь Ашот Мартунович уже видел себя начальником специального медицинского управления, не меньше чем с двумя большими звездами на погонах и как минимум членкором Академии медицинских наук! Потом, само собой, выждав чуток и проведя ряд дополнительных экспериментов с волшебными составами и мазями грайниток, можно было бы и отодвинуть слишком правильных всяких милосердных богинь!

А теперь все летело к чертям из-за этих истеричных баб с их идиотскими принципами!

Ну почему их нельзя прижать, как следует, чтобы они вмиг забыли всю свою дурь?! Есть же, есть средства у всесильной «конторы», чьи интересы представляет тут генерал Мезенцев? Даром что ли они изучали всякие шаманские штучки! Да только вот не станут связываться — тем более из-за армейцев: как будто не одному Советскому Союзу служим!

Теперь ему еще придется объянсяться с Тихомировым, который очень интересовался целительницами — как знал генерал, его жена тяжело болела в последние годы.

Когда суровый полководец узнает, скандала не избежать — вряд ли станут разбираться почему те вдруг разорвали начавшееся сотрудничество, и он окажется крайним.

  167