79 
— Да как вы смеете так с нами обращаться! — задохнулся от ярости Харитон. — А ордер на арест у вас есть? Я требую немедленно пригласить сюда моего адвоката!
— Ладно, до свидания, девочки и мальчики, — усмехнулся инспектор. — Скоро мы вас перевезём в полицейское управление, а там уже допросим так, как обычно допрашиваем террористов, особенно тех, кто покушался на жизнь особ королевской крови.
* * *
— Ну как? Здорово я придумал? — проскользнув в соседнюю комнату, обратился Гранье к репортёру. — Вот увидишь, сейчас они сами всё выложат! Одевай наушники! — добавил он, подсоединяя их к передвижной станции перехвата, выгодно отличающейся качеством передачи звука от той, которую Эжен приобрёл в магазине "Всё для шпиона".
— Кошмар какой-то, — поморщился репортёр. — Ничего не понимаю! Они хором орут на разных языках, и, вдобавок, когда они дёргаются, наручники громыхают о железо.
— Ничего. Всё записывается на плёнку, — успокоил его инспектор. — Потом эксперты разберутся и переведут.
* * *
Харитон Ерофеев чувствовал, что ещё немного, и он окончательно озвереет. Влад, Лили, Пьер и графиня одновременно что-то кричали и отчаянно жестикулировали. Бьющиеся о тренажёры наручники гремели, как цепи растревоженного Кентервильского привидения.
— Тише! Заткнитесь все! — заорал он по-французски.
На короткое мгновение воцарилась тишина.
— Я хочу понять, какого чёрта этот безмозглый французский кретин, вообразивший себя Шерлоком Холмсом, решил обвинить нас в террористической деятельности и заговоре против принцессы, — злобно сказал Харитон.
— А вот меня это ни капельки не удивляет, — ядовито отозвалась графиня. — Непонятно только, чего ради этот недоумок и меня причислил к вашей компании.
* * *
— Ну, наконец они заговорили по очереди, — с облегчением вздохнул репортёр. — Теперь хоть что-то можно разобрать.
— Попались, голубчики! — радостно потёр руки Гранье. — Сейчас они сами всё выложат, как миленькие!
— Вы в этом уверены? — спросил Ледрю. — Создаётся впечатление, что они все весьма невысокого мнения о ваших умственных способностях.
— Ничего! — усмехнулся инспектор. — Плевать, что они обо мне думают. Главное — разоблачить террористов!
* * *
— Значит, этот идиот обвиняет нас в терроризме, а вас это почему-то не удивляет? — инквизиторски посмотрел на графиню Харитон. — А ведь даже для меня это новость!
— Всё очень просто! — мстительно усмехнулась Жозефина. — Я собственными ушами слышала, как вы и мой муженёк собирались объединиться с террористами из Корсиканского Фронта Национального Освобождения, чтобы похитить принцессу Стефанию!
— Бред какой-то! — покачал головой Ерофеев.
— Вот-вот! — всхлипнул Драчинский. — Этот чёртов мент, когда допрашивал меня, сказал, что кто-то позвонил в полицию Монако и сообщил, что мы готовим покушение на Стефанию.
— Интересно, кто бы мог додуматься до такого? — задумчиво произнёс Харитон.
Большеухов с ненавистью посмотрел на жену.
— А ведь это твоих рук дело, паскудная стерва! — прорычал он. — Да как тебе в голову пришло устроить такую подлянку? И это после того, как ты убила девушку Алекса и прикинулась мёртвой?!!
— Это я устроила подлянку? — возмущённо закричала графиня. — Ты ещё смеешь отпираться, заговорщик? Да у меня на плёнке записан весь ваш разговор! Вы сами рассказываете о том, что русская мафия и Корсиканский Фронт Национального Освобождения собираются объединиться для того, чтобы похитить Стефанию де Монако!
— Она окончательно свихнулась! — простонал Пьер. — Эта старая дура всегда была чокнутой!
— Я следила за тобой! — торжествующе воскликнула Жозефина. — Я наняла частного детектива, и он записал всё, о чём вы говорили у бассейна!
— Вы что, понимаете по-русски? — поинтересовался Ерофеев.
— Очень надо! — фыркнула графиня. — Да я бы ни за какие коврижки не стала учить этот отвратительный варварский язык!
Харитон нахмурился. Ему было неприятно, когда иностранцы непочтительно отзывались о его родном языке.
— Да будет вам известно, что русский язык, это один из самых выразительных и образных языков в мире, — завёлся он. На этом языке творили такие гении, как Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Толстой…
— Ради бога, Харитон, только не начинай! — взмолился Большеухов. — Сейчас не самое подходящее время пропагандировать русскую литературу. В данный момент для нас гораздо важнее понять, чего ради нас сочли террористами, и откуда взялась эта плёнка. Мы ведь в жизни такого не говорили!
79 
