Последние отзывы

  52  

— Ужасно. О чем мы условились?

— Ирине — ни слова. Я сам с ней поговорю. Поняла? У тебя похмелье. Выпей рюмку водки — пройдет.

От этого ужасного совета шар забегал еще сильнее. На водку я теперь долго не смогу смотреть.

— Садист! — пробормотала я и положила трубку.

Несколько минут я собиралась с силами, чтобы встать. Двигаясь к кухне, держала голову в ладонях и не переставая охала. Хорошо, что в холодильнике оказалось молоко.

Я его чуть подогрела и с кастрюлькой отправилась в туалет промывать желудок. Вызывать рвоту при больной голове — мероприятие для фашистских застенков. Я думала об этом, обхватив руками унитаз и склонив над ним голову. Ох, видели бы меня в этом положении! Кто бы видел? Серж. У меня с ним проблемы. И проблемы, и Серж могут сейчас отдыхать.

Я достала из аптечки лекарства — две таблетки аспирина, две — пирацетама, две — но-шпы, намочила полотенце для компресса и снова вернулась на диван. Как долго это продлится? И речи быть не может о том, чтобы отправиться на работу. Я позвонила в отделение и сослалась на болезнь, отравление. То что оно было алкогольным, уточнять, естественно, не стала. Потом набрала номер телефона Иры.

— Почему так долго не звонила? — выпалила она, не здороваясь. — Я тут с ума схожу. Что он сказал?

— Сказал, что любит тебя, вернется. Кажется, сегодня или завтра — точно не помню.

— Как не помнишь? Юля, расскажи мне все подробно-подробно, каждое его слово.

— О нет, — простонала я. — Ир, я снова отравилась и тихо помираю.

— Я к тебе приеду.

— Ни в коем случае. У меня собака. Пуночки? Да, и пупочки тоже. Говорю тебе — приняла. Буду спать. Пока.

* * *

Я проспала несколько часов, и меня снова разбудил звонок. Голова болела, но уже не оглушительно. Шар из свинцового превратился в тугой резиновый.

— Здравствуйте, могу я поговорить (?

Юлей Носовой? — В трубке звучал незнакомый мужской голос.

— Это я.

— Добрый день, Юля, — обрадовались на том конце провода.

— Здравствуйте.

— Меня зовут Георгий Жданов. Я друг Саши Хворостова.

— Это кто?

— Вы меня не расслышали? Георгий Жданов, друг Саши Хворостова.

До меня не сразу дошло, что Саша Хворостов — это Серж. А когда дошло, я мгновенно вспомнила об ответственности за недонесение.

— Ну и что? — проговорила я настороженно.

— Мы с Сашей договорились, что если он задержится в командировке, не приедет в конце недели, то я вам позвоню.

— Зачем? — грубо спросила я.

Они втягивают меня в свои дела, вовлекают в государственные преступления.

— Чтобы узнать, не нужно ли вам чего-нибудь.

— Мне ничего не нужно, — сказала я быстро.

— Хорошо. Но если у вас возникнут проблемы, пожалуйста, обращайтесь ко мне.

Любые проблемы. Запишите мой телефон.

— Ничего я записывать не буду.

— Да? — Георгий Жданов явно растерялся. — А как там Рэй?

— Отлично;

— Ну что ж. Я не покажусь вам назойливым, если еще раз предложу записать мой телефон?

— Покажетесь. И мне больше не звоните. Всего доброго! — Я положила трубку.

Сердце билось учащенно. Они знают мой номер телефона. Серж им дал. Сам умотал за бугор, а меня сейчас начнут шантажировать его приспешники. Может быть, собраться с духом и самой заявить о том, что разоблачила вражеского шпиона? Или написать анонимку? Тогда хоть меня не посадят. Фу, гадость какая! Собраться с духом! Нет у меня такого духа, чтобы доносить на Сержа. Как я люблю его! Как я ненавижу его! И голова раскалывается. В справочнике посмотреть. Как это называется? Алкогольная интоксикация или уже белая горячка?

* * *

Зима была не только холодной, но и на редкость снежной. Будто кто-то по очереди две педали нажимал: день — мороз трескучий, день — метель. Сугробы уже не казались покрывалом, убравшим с глаз скомканные простыни и грязную одежду. Они превратились в испытание для пешеходов и обещали веселенькую весну с бурным таянием.

В овраге вдоль речки шла тропинка, которую утаптывали собачники и гуляющий народ. Утром в субботу тропинка только слегка просматривалась, тянулась извилистым желобом по берегу — еще никто не ходил по снегу, выпавшему ночью, и мы с Рэем были первыми.

Пробираться по сугробам было тяжело, я запыхалась и остановилась у того места, где на склоне оврага любители крестьянского труда разбили огороды. Высокие заборы из материала со свалок окружали квадраты и прямоугольники захваченной земли. Кое-где огороды тесно прилегали друг к другу, тогда у них появлялась общая стена, но некоторые индивидуалисты располагались на отшибе.

  52