33 
Расправа завершилась примерно через полчаса. Халай поглядел на избитых до полусмерти мальчишек, смачно плюнул им на головы и злобно захихикал. Немного подумав, он приподнял набедренник и справил на учеников малую нужду.
– Теперь лежите здесь и думайте о своей ничтожности! – фыркнул маг, залезая в колесницу. – Домой пойдете пешком! И учтите, что, когда вы вернетесь, я снова вас изобью!
Цокот копыт онагров и рокот колесничных спиц затихли вдали. Креол и Шамшуддин остались лежать на траве под закатным небом. Ни единого движения. Просто нет сил шевелиться.
Только через полчаса Шамшуддин с великим трудом сумел усесться. Кажется, проклятый старик сломал ему руку. Как-то она неправильно гнется. Хотя болеть совершенно не болит – все остальное тело болит, а эта рука нет. Даже странно. Неужели уже успела онеметь?
– Брат, ты как?.. – слабо простонал кушит-полукровка.
– Терпимо, – приподнялся Креол. – Только хребет болит. И голова.
– Не стоило нам помогать этому старому маскиму… – вздохнул Шамшуддин. – Понимали же, что он с нами сделает, когда вернет могущество…
– Да Кингу с ним, – пожал плечами Креол. – Халай есть Халай. Я бы даже удивился, если бы он поступил как-то иначе.
Шамшуддин обратил внимание, что побратим отчего-то совсем не выглядит подавленным. Наоборот – на лице блуждает лукавая улыбка, а руки поглаживают выпуклость за пазухой. Шамшуддину вспомнилось, что во время избиения Креол вроде бы старательно защищал именно эту загадочную выпуклость, совершенно пренебрегая остальными частями тела.
– Что там у тебя, брат? – полюбопытствовал Шамшуддин.
– А, интересно? – оживился Креол, оттопыривая край туники. – Смотри!
Шамшуддин наклонился, с удивлением разглядывая крохотное существо, пригревшееся на груди побратима. Шесть тоненьких лапок, мордочка с хоботком…
– Что это такое?
– Это детеныш той твари! – восторженно воскликнул Креол. – Детеныш Гасителя Света! Смотри, какой он милый!
– Что-о-о?!! Где ты его взял, брат?!
– Там же, в норе. Тот, которого я убил, был его мамашей.
– А зачем он тебе?! – поразился Шамшуддин.
– Выращу, – погладил крохотное чудовище Креол. – Воспитаю. И натравлю на Халая.
– На учителя?!
– Да. Вот только бы придумать, чем его кормить… – Креол ласково посмотрел на своего нового питомца и просюсюкал: – Расти большим и сильным, малыш! Ты – мое секретное оружие!
Шахшанор
Онагры остановились у огромных ворот. Креол сошел с колесницы и с хрустом потянулся, расправляя затекшие плечи. Ему никогда не нравилось ездить в повозках.
Со второй колесницы сошел Шамшуддин.
– Пошли, – махнул рукой Креол.
– А онагры?
– Это дело рабов.
У ворот, почтительно склонив головы, гостей встречали два раба – дряхлый старец и мальчишка лет восьми. По исстари заведенной традиции в привратниках всегда состоят самый старый и самый молодой рабы.
– Мир тебе, молодой хозяин, – надтреснутым голосом произнес старик, низко кланяясь Креолу. – Добро пожаловать домой, в благословенный богами Шахшанор.
– Кимульгу? – окинул его безразличным взглядом Креол. – Ты теперь здесь стоишь?
– Ничтожному рабу очень лестно, что молодой хозяин помнит такой малозначительный вздор, как мое имя, – поклонился еще ниже Кимульгу. – Возвращаясь к вопросу молодого хозяина, презренный должен с печалью ответить, что старый Кимульгу действительно теперь не годен ни на что большее, кроме как заменять привратный столб.
– А это кто такой? – посмотрел на мальчика-раба Креол. – Как тебя зовут, крысенок?
Раб сглотнул, с ужасом таращась в серые глаза ученика мага. Колени несчастного мальчика превратились в воду, из головы вылетели все наставления старших рабов. Креол недовольно нахмурился.
– Его зовут Ше-Кемша, если то угодно моему господину, – поспешил на помощь старик Кимульгу. – Дитя одной из рабынь твоего батюшки, да согреет его Шамаш и да улыбнется ему. Он только в прошлом месяце вошел в подобающий возраст, и…
– Да мне наплевать, – отмахнулся Креол. – Отец дома?
– Господин наш Креол пребывает в своих покоях, молодой хозяин. Я буду счастлив лично препроводить тебя…
– Молчать, раб, – раздраженно поморщился Креол. – Твои велеречивые бредни меня утомляют.
– Как будет угодно моему господину. Выделить ли мне раба-провожатого, или же…
– Я прожил тут пятнадцать лет. Я знаю тут каждый закоулок. По-твоему, я не найду дороги?
33 
