4 
— Дай медленно панораму слева направо.
Сара повернула голову в указанном направлении, и камера передала тот же самый экзотический вид, что видели ее глаза: мечеть с красивыми резными дверями, мясник развешивает в витрине свой товар, оружейник работает с ружейным стволом прямо на тротуаре и, наконец, ювелирный магазин Бхатии, где у дальнего прилавка виднелась высокая сухощавая фигура Абу Мохаммеда Саида. Кодовое имя — Омар.
Но техники не чувствовали запах. Едкий запах костра, пряный аромат жареной баранины и вонь, от которой у нее слезились глаза, — запах мужчин, много и долго работавших, насквозь пропотевших на этой несусветной жаре и неделями не мывшихся.
— Достаточно близко? — спросила она. — Или джентльмены желают, чтобы я заглянула внутрь и сказала «привет»?
— Нет, джентльмены не желают. Просто пройдись мимо. Просто пройдись. Пока мы тут настроимся.
Увернувшись от проревевшего мимо мотороллера, Сара перешла на другую сторону улицы. Собрав остатки сил, она заставляла себя идти. Где-то в Коране вроде бы есть хадис, запрещающий «правоверным женщинам» бегать: одно из священных правил, запрещающих им делать и все остальное, если это не исполнение желаний и прихотей «правоверных мужчин».
Сара медленно пошла мимо ювелирного магазина, разглядывая выставленные в витрине золотые цепочки. По обе стороны от двери стояли два охранника, вооруженные автоматами Калашникова. За входом следили камеры наблюдения. Тучный индус разговаривал с Саидом. Больше никого не было видно.
— Подтверждаю. В помещении — Омар, — раздался голос в наушнике. — Похоже, ему пришлось попотеть, чтобы добраться до места. Продолжай снимать.
Она задержалась еще на четверть секунды, затем двинулась дальше. Но в это мгновение в магазине возникло какое-то движение, и Сара остановилась. Резко и неуклюже, полностью выдавая себя, на секунду-другую она замерла у дверного прохода.
— Он уходит в заднюю комнату, — прошептала Сара. — То есть они оба идут туда. И с ними один из охранников. Где этот долбаный спецназ? — не выдержала она.
— Расчетное время — девять минут. Не рискуй. Иди к мечети Тикрам и продолжай наблюдение оттуда.
— Девять мин… — С трудом она подавила поднимавшийся в ней протест: внутри все кричало от отчаяния.
В конце переулка Сара сошла с тротуара и остановилась. Двор справа от нее был заполнен автомобильными шинами. Сотни и сотни новеньких шин, аккуратно сложенных рядами одна на другую, образовывали высокую стену. Обернувшись, она бросила взгляд на мечеть. Да, наблюдать оттуда будет, пожалуй, безопаснее. Любая группа захвата имела сверхполномочия. Сара знала, что это значит: пули, много пуль. Вряд ли Абу Саид относится к тому типу бойцов, кто сдается властям со словами: «Ладно, ребята, я сам пойду с вами».
— Эмеральда, это Рейнджер, — раздался в наушнике новый спокойный властный голос. Рейнджер. Сам заместитель директора ЦРУ по оперативной работе. — Зайди внутрь. Осмотрись там.
— Внутрь?
— Мы же не хотим, чтобы он улизнул, или как? Обидно будет с ним разминуться. Это же ювелирный магазин — пригляди себе какое-нибудь колье. Покупай все, что хочешь. Угощаю.
— Не уверена, что они принимают «Американ экспресс», — язвительно ответила она, понимая, что он пошутил только для того, чтобы она расслабилась и не зациклилась на опасности.
Можно не сомневаться, это именно приказ. Она должна одна войти в магазин, где сейчас находятся самый крупный подпольный финансист в приграничной северо-западной области и закоренелый террорист, связанный с группировкой такой секретной и окутанной таким количеством всяческих слухов, что никто не осмеливается даже шепотом произнести ее название — если оно вообще имеется, — потому что до сих пор никто не признал ее существования. Одного верховного командующего-злодея на сегодняшний день миру вполне достаточно.
С другой стороны улицы на нее уставился свирепого вида мужчина в черной чалме и черной длинной рубахе дишдаше. Его борода, похоже, не подстригалась годами. «Наверное, имам, — догадалась Сара. — Местный священник». Мужчина не сводил с нее горящих глаз, губы у него дрожали. Весь его вид выражал ненависть. Сквозь сетку паранджи она встретилась с его испепеляющим взглядом, и его ожесточенное, злобное, дикое презрение к слабому полу вдруг придало ей мужества.
— Ладно, — проговорила она. — Пожалуй, я взгляну на побрякушки Бхатии.
4 
