Особенно,... 
167 
– Чего это он? – был задан вопрос.
– Не знаю, – ответил Жохов. – Наверное, обиделся, что ордена ему не дали…
* * *
А в далеком Монте-Карло совсем не чувствовалось зимы; теплые ветры из Марокко оживили приунывшие пальмы, когда здесь появилась странная пара – мсье Крильон с молоденькой Анитой Жонкьер. Никто не задумывался над сочетанием их имен, хотя именно в нем затаился волнующий отблеск погасших маяков Сахалина. Впрочем, публике, заполнившей вечерние залы казино, был глубоко безразличен «сахалинский вопрос»…
В том, как держался господин Крильон, угадывалась уверенность породистого аристократа, а прядь седых волос заметно выделялась в его аккуратной прическе, подчеркивая благородство мужского облика. Его спутница была в стиле модерн («инфернальная» женщина, как тогда говорили), ее белую шамизетку украшал золотистый бисер, а поверх платья она небрежно накинула дорогое манто.
Эта пара сначала постояла у рулетки, внимательно проследив за тем, как проигрался магараджа из Индии, как расплатился за проигрыш молодой шейх из пустынь Аравии. Крильон наклонился к Аните и тихонько пропел для нее:
- Не играл бы ты, дружок,
- Не остался б без порток…
Мадемуазель Жонкьер с легким треском сложила веер и, словно играючи, коснулась им щеки своего спутника:
– Так и быть! Ставь, если тебе все еще мало…
Крильон шагнул к столу рулетки, произнеся громко:
– Bankoў!
Крупье внимательно оглядел игрока.
– Рад видеть вас невредимым, – сказал он. – Но в прошлый раз вы были гораздо моложе.
– Не спорю.
– Тогда вы приехали из Женевы, а теперь откуда?
– Прямо из Гонконга.
– Снова изволите играть на все?
– Да. Ставлю, как всегда, на тридцать шесть…
«Инфернальная» Анита Жонкьер, стоя в стороне, с напряженным вниманием следила за шариком, который долго не мог успокоиться в заколдованном круге рулетки, пока не ударился в номер тридцать шесть. В публике и среди игроков возникло беспокойство:
– Чудеса… Откуда такое везение?
– Банк сорван! – провозгласил крупье.
И тут все услышали злорадный, почти ликующий смех.
Это смеялась Анита, юная и красивая женщина, которая под модной прической типа «Клео» старательно укрывала свои безобразно оттопыренные уши. Крупье взмахнул широким траурным покрывалом, закрывая рулетку, словно наложил вечный траур на гроб с усопшим покойником.
– Иди за мной, – велела Крильону красавица, и, склонив голову, он покорно последовал за нею, как верный паж за своей гордой и неприступной королевой.
Вдруг она обернулась к нему. На языке, для всех не понятном (на русском языке!), она четко сказала:
– Больше ты никогда не будешь играть. И вообще отныне ты должен меня слушаться… лишь одну меня! Только меня… Надеюсь, что повторять не придется.
– Да, моя любовь, – ответил Крильон женщине, которую сам же и купил по дешевке на крыльце сахалинского трактира…
Они покинули казино и навсегда растворились в этом неугомонном, сверкающем мире – в мире нищеты и богатства, в мире скромности и подлости, часто меняя свои имена и меняя страны, названия отелей и курортов… Мы потеряли их!
В эпилоге – возвращение старых долгов
Мне никогда не встречался на полках букинистов роман Жохова о сахалинской каторге, и я не знаю, какой же гениальный конец для него он придумал. Время слишком безжалостно к людям, одинаково равнодушное к плохим и хорошим, к талантливым и бездарным. С тех пор прошло много-много лет, никто из моих героев не уцелел, и остался теперь один только я, чтобы сказать то, чего не успели сказать другие.
* * *
Время было тяжкое – лето 1942 года…
Советский консул в Сиднее просмотрел австралийские газеты. Вести были неутешительны: от Воронежа и Барвенково наши войска отжимались к Волге «панцирными» дивизиями гитлеровских генералов – Паулюса и Клейста… «Да, тяжело!» Впрочем, и на Тихом океане положение американцев ничуть не лучше, чем на Восточном фронте. Японская военщина, совершенствуя тактику «прыжков лягушки», быстрыми десантными бросками перемещалась с острова на остров, с атолла на атолл, и теперь возникла прямая угроза беззащитной Австралии.
Над Сиднеем пролился оглушительный ливень. Секретарь доложил консулу, что его желает видеть королева Семнадцати Атоллов, владеющая русским языком.
– Я не знаю такого королевства, а принимать у себя всяких авантюристок у меня нет ни времени, ни желания.
167 
