111 
— Мы здесь, потому что я хочу, чтобы тебя оставили в покое. Во всяком случае, чтобы пока не трогали.
— Ты говоришь о полиции? Думаешь, меня арестуют?
— Не знаю. Вот в том, что твой дом обыщут, я уверен. Это место преступления. На это они должны получить ордер. Его, конечно, дадут, и тогда полицейские вывернут твое жилище наизнанку.
— Как и мою жизнь…
Дерек промолчал.
— Ты боишься, что они могут что-нибудь найти? — Джули задала вопрос, который не давал ей покоя.
— Да, боюсь. Совсем не потому, что думаю, будто ты мне солгала. Просто полагаю, насчет Крейгтона Уиллера ты права. Если у него хватило ума взять твою пуговицу и подложить ее в номер Дьюка, одному Господу ведомо, что он еще придумал, чтобы убедить полицейских в том, будто вы — ты и Билли Дьюк — были сообщниками.
Джули смотрела в свой бокал, обводя его по краю пальцем.
— Я боюсь.
— Я знаю.
— Сегодня в галерее я по-настоящему испугалась, что он что-то со мной сделает… Крейгтон это понял. Теперь он знает, что я его боюсь. Я этого не хотела… Я пыталась, но…
— Но ты всего лишь человек.
Джули печально улыбнулась, и Дерек улыбнулся ей в ответ.
— Как ни банально это звучит, — она сделала глоток, а затем поставила бокал на край стола, сложила руки на коленях и глубоко вздохнула. — Поговори со мной, Дерек. О чем угодно. Расскажи, как твоя мама занималась дизайном интерьеров.
— Это ее хобби. А вообще-то у мамы есть способности. Друзья часто спрашивают ее, в какой цвет им покрасить стены, и кончается все тем, что она переделывает весь дом.
Дерек начал рассказывать о своей семье, и сразу стало ясно, как он любит всех родных. Его старший брат, экономист, жил с женой и двумя дочерьми-подростками в Огасте.
— Старшая племянница осенью начнет учиться в колледже. Поверить невозможно!.. Кажется, еще вчера она прибегала ко мне, чтобы я поцеловал ее расцарапанные коленки.
Его старшая сестра, медсестра, замужем за анестезиологом. Сейчас она не работает. Живут они в Хьюстоне.
— Мой зять очень славный парень, но такой скучный! С ним уснешь без всяких уколов. У них трое мальчишек. Старшему девять лет, младшему четыре. Провести их по какому-нибудь музею без приключений не удавалось ни разу, и Лувр исключением не стал.
— Представляю себе! — улыбнулась Джули.
— Я боялся, что они что-нибудь испортят и получится международный скандал. Уже видел газетные заголовки «Американские хулиганы прошлись по Лувру!» «Малолетние преступники из США уничтожили бесценные экспонаты!»
Они рассмеялись.
— На самом деле мои племянники славные ребята. — Дерек сидел в кресле, положив ноги на диван. Галстук распущен, рукава рубашки закатаны. Он поднял руки и сцепил пальцы за головой. — А теперь ты расскажи мне о себе.
— Ты обо мне все знаешь. Скажи спасибо Доджу.
— Прости меня, — эти слова прозвучали очень искренне. — Я действовал в интересах своих клиентов, а клиентами моими тогда были Уиллеры.
— Знаешь, даже хорошо, что ты уже все знаешь. В моих шкафах не осталось ни одного скелета.
— Разве? Я знаю только основные факты, а больше ничего.
— Неправда. Ты знаешь, что я очень люблю искусство.
— Ты случайно не влюбилась в того толстяка с картины?
Джули засмеялась:
— Нет, но не все мои клиенты столь привередливы. Многое из того; что я им продаю, я бы в своем доме не повесила.
— А как насчет той картины, которую я купил? С ней бы ты ужилась?
— Та картина мне нравится. У тебя хороший вкус.
— Спасибо.
— Еще ты знаешь, что я люблю готовить.
— Но я не в курсе, насколько хорошо у тебя это получается.
— Очень хорошо.
— У меня будет возможность проверить это заявление?
— Может быть. Когда-нибудь.
Этот ответ не исключал, что у них может быть общее будущее, но он ничего и не обещал. Оба это поняли, и повисла неловкая пауза.
Дерек решил свернуть в другую сторону:
— Расскажи о своих родителях. У вас были хорошие отношения?
— Не без ухабов. Все, как у всех. Но в целом у нас была очень счастливая семья. Отец был предан матери. Она любила его. Оба любили меня.
— Ты говоришь об этом с удивлением?
— Нет. С благодарностью.
— Почему с благодарностью?
Джули ненадолго задумалась, а потом сказала:
— Мама родила меня, когда была совсем юной. Ей, конечно, пришлось очень трудно, но она получила образование и стала работать, хотя у нее имелись ребенок и муж, о которых нужно было заботиться. Папа был нетребовательным мужем. Совсем нетребовательным. А я не была трудным ребенком. Но… но мама никогда не пыталась как-то изменить свою жизнь. Она не делала ничего такого, чтобы узнать, не понравится ли ей что-либо больше, чем работа администратора в школе. Она очень рано успокоилась. Я иногда задумывалась, не жалела ли она о выборе, который сделала.
111 
