177 
– Скажи на милость, – все, подлецы, знают!
– Орисар… Смотрите, куда они метят – прямо на Аренсбург и точно на Орисар. Неужели с ходу возьмут дамбу?
Орисарская дамба – отличный мост, по которому германская армия может сразу перейти с Эзеля на Моон, а с Моона легко ударить по флотской базе рейдов Куйваста… Нехороши дела! С плеса показался эсминец, резво идущий под брейдвымпелом. Издали было не угадать – чей вымпел полощется на его мачте.
– Наверное, Пилсудский катит нам в подмогу…
Но это выскочил на позицию сам начмин адмирал Старк, который еще издали горланил в мегафон трубяще:
– Удержите плес от прорыва немцев хотя бы часок!
«Кондратенко» подошел ближе к флагману.
– Удержим! – заверили Старка с шаткого мостика.
– Я иду на Куйваст для доклада Бахиреву… Слышишь меня, «Кондратенко»? На Куйваст, а потом в Рогокюль, и вышлю вам подмогу!
Из-за мыса Памерорт торчали массивные набалдашники башен «Кайзера» и «Эмдена», и когда они открывали огонь, то казалось, будто проснулись над морем давно вымершие ихтиозавры, слышится издалека чудовищное бурчание их адских желудков…
Матросы-кондратенковцы говорили о башнях с презрением:
– Кастрюльки поставили и фасонят! А нам плевать…
* * *
Семенчук и Купревич первыми встретили огонь… Стальные колпаки минных рогулек, укрывавшие внутри себя стеклянные пробирки взрывателей, оказались такого высокого качества, что минные рога насквозь прободали доски вагонов; при столкновении с паровозом мины разрушили своим весом перекладины вагонов, но колпаки не деформировались. Это чудо спасло корабли!
Но теперь вагоны с минами горели, подожженные рукой диверсанта… Пожар! На пристанях! Возле кораблей!
Мины раскалились докрасна…
И никто не ушел!
Не ушла даже «Припять». Она не ушла, и краска на бортах минзага сгорела вся, пузырясь и вскипая, как кожа человека при смертельном ожоге. Не снялись в море и эсминцы, хотя близкое пламя рассыпало в прах их сигнальные снасти фалов…
Человек не знает пределов мужеству, на какое он способен!
В пламя кинулись два офицера: с «Победителя» – Виктор Штернберг и с «Грома» – Володя Севастьянов (молодежь!). Когда корабельные помпы стали подавать воду на берег, то пар над составом с минами поднялся до неба. Казалось, мины не выдержат сначала огня, а потом резкой стужи моря, и сейчас в одном бурном возмущении они вознесут к облакам все пристани Рогокюля, все цеха, все дома в городе, все корабли базы, все людские команды…
Матросы забивали пламя чем могли: мокрыми бушлатами, одеялами с коек, фланелевками, иные даже брюки сняли с себя и хлестали клешами по огню, который облизывал многие тонны раскаленного тринитротолуола. И пожар медленно отступил от мин. Рогокюль спасли. Обожженные люди возвращались на корабли. Семенчук в одной руке тащил обгорелый бушлат, другой обнимал Купревича.
– Погуляли, – говорил он. – По травке.
– Бережок – что надо, – отвечал Купревич…
Скоро на «Припять» – приказ: мины брать.
«Самсону» – вытягиваться на Кассарский плес.
«Грому» – перетянуться на Куйваст и ждать.
Вот когда всем не стало хватать времени!
* * *
Пришла беда – отворяй ворота… Сразу семь германских эсминцев рвались на просторы Кассарского плеса, прикрытые от Соэлозунда крейсером «Эмден». «Генерал Кондратенко» и «Пограничник» ходили перед врагом на зигзагах; между отмелями качало растрепанные ветром голики вех – то черные, то красные. А канлодка «Грозящий», у которой осадка была меньше, чем у эсминцев, рванулась с лихостью прямо напересечку кайзеровским кораблям.
Командовал ею опытный кавторанг Ордовский-Танаевский. Отстранив гальванера, он сам прильнул к дальномеру: линзы выпукло приблизили к нему противника. Откачнулся в кресле и сказал:
– Пусть немцы залезут подальше, где фарватеры узкие. Там, между отмелей, имеются аппендиксы, как в слепой кишке: туда носом всунутся, а вылезать придется кормою…
Время: 16.25… Дистанция: 70 кабельтовых.
– Правым бортом – огонь!
В извилинах канала немцы запутались, как котята в клубке ниток. Отвечали они с большими недолетами. Но сзади германские миноносцы подпирал своей мощью, словно страхуя робких мальчишек, здоровенный дядька «Эмден» и гулко ухал калибром.
– Накрытие!.. Накрытие! – радовались на «Грозящем».
Два германских эсминца вильнули хвостами корм.
– Отбегались, – скупо заметил Ордовский-Танаевский.
177 
