14 
— Ты его наказываешь за то, что он сильнее, умнее, целостнее и никогда, как тебе кажется, ты не станешь таким? — спросила Ника, продолжая вслух их молчаливый диалог.
— Да, отец настоящий мужик, и меня это бесит! Слушай, а как ты догадалась, ты что, ясновидящая?
— Нет, я потерпевшая, сбитая твоим красным монстром. Кстати, отделался бы ты от этой машины, у нее свой характер, и она уже попробовала калечить людей, подозреваю, что ей это понравилось.
— Точно, экстрасенс какой-то, — усмехнулся он и расслабился.
«Так-то лучше!» — подумала Ника.
— Тебе сколько лет?
— Восемнадцать.
— Шел бы ты в армию, Леша!
— Не хочется, я в институте учусь.
— Да наплевать! Куда он от тебя денется! Иди, тебе полезно быть подальше от родителей, денег, дурных мыслей.
— Может, ты и права. — Он как-то сразу стал с ней на «ты», еще когда молча рассказывал о себе.
— Он тебя любит таким обалдуем, какой ты есть, и можешь не стараться, никакие твои идиотства на его любовь к тебе ни повлияют, она просто есть, и все! Это называется безусловная любовь, то есть без всяких условий.
— Я знаю! Теперь знаю!
Он отвернулся, посмотрел, задумавшись, в окно.
Ника не мешала — пора бы уже мальчику подумать! Леша повернулся и, посмотрев ей в глаза, по-детски пожаловался:
— Я только не знаю, что мне теперь делать!
— Это решать только тебе, и выбор делать тебе, и разбираться со всем, что ты наворотил, тоже тебе.
— Ты не думай, я отвечу и в тюрьму саду! — распетушился он.
— Ясно, — вздохнула Ника. — Папу позови.
Алексей подскочил так стремительно, что стул перевернулся и упал.
— Не надо! Не делай этого, не отмазывай меня! Я вообще был против, чтобы отец с тобой договаривался! Нечего меня жалеть!
— Ты пока сочувствия к себе не заслужил.
Она устала, в голову вгрызалась боль, с каждой минутой все больше и больше наливаясь свинцовой тяжестью.
— Все, Леша, хватит! Я не настолько старая и умная, чтобы тебе советы давать, сам разбирайся! Позови отца.
Алексей как-то потух, как лампочка, которую выключили. Он наклонился, упершись руками в койку, приблизив свое лицо к ней, и Ника рассмотрела у него на носу маленькие веснушки.
— Прости меня, — тихо попросил он.
— Не разочаруй меня, — ответила она.
— Спасибо! — шепотом поблагодарил Алексей и, поцеловав ее в щеку, распрямился и пошел к выходу и, уже взявшись за ручку двери, обернулся и спросил: — Можно я буду тебя навещать?
— Только если не станешь таскать бананы, я их терпеть не могу!
— Никаких бананов, клянусь! — разулыбался он и вышел.
В палату сразу же зашел Евгений Александрович, один, без охраны.
— Евгений Александрович, подозреваю, что ваш адвокат болтается где-то рядом? — спросила она.
— Вы угадали. — Он слегка опешил и, еще не зная, чего ожидать, нервничал.
— Тогда давайте его сюда побыстрей, у меня очень болит голова, и я устала, — отдала приказание Ника и, вспомнив Сонечкино воспитание, добавила: — Извините.
— Что вы, я понимаю!
Он совсем не солидно, суетясь, достал мобильный, нажал кнопку, спохватился, вспомнив о статусе, взял себя в руки и властно приказал:
— Семен, поднимись, зайди в палату! — и убрал телефон во внутренний карман пиджака.
— Вы что-то решили, Вероника?
— Да. Как говорят американцы: «Дайте ему еще один шанс», а лучше отправьте его в армию в какие-нибудь ВДВ или спецназы, туда, где посложнее.
Ника перевела дыхание, ее голова жила отдельной от хозяйки жизнью. Сейчас по расписанию у нее числилась боль, сильная, нарастающая. По-хорошему надо бы позвать медсестру и сделать укол, но Ника хотела побыстрее закончить со всем этим, не тратя время на уколы.
— Спасибо вам, Вероника! Все мои обещания остаются в силе, и сумма, которую вы назовете, в разумных пределах, конечно, вам будет выплачена.
— Конечно, в разумных, — усмехнулась она тому, как быстро он оклемался. — Отдельная палата — это ваши происки?
— Мои, — признался он.
— А если бы я отказалась, меня бы перевели в общую?
— Ну что вы! — Он снова был царственным, а потому снисходительным львом.
Ну почти был.
— Вы ведь пострадали из-за нас, я хоть как-то должен был компенсировать…
— Бросьте, Евгений Александрович! Компенсировать! — Она усмехнулась, и они переглянулись, как два все понимающих игрока в покер. — Я делаю это не для вашего сына, а для вас. Он не такая уж дешевка, как вы думаете, и еще неизвестно, кому бы больше не повезло: ему или зэкам, с которыми он бы сидел.
14 
