43 
На меня она даже не поглядела.
Я оторвал от нее взгляд и посмотрел на Дамона. Он всегда был хорошим бойцом, а последние схватки еще закалили его. Если он захочет убить меня, то убьет.
Более того, я это ему позволю. Я слишком многим ему обязан.
Джаспер ударил в гонг, и толпа заволновалась. Галлахер поднялся на ноги и завопил:
— Леди и джентльмены! Добро пожаловать на еще одно прекрасное состязание, устроенное вашим покорным слугой Патриком Галлахером. Всего несколько дней назад мы представили вам первую в мире битву между вампиром и пумой. Сегодня вы впервые увидите схватку между двумя вампирами, один из которых победил в предыдущем бою. Кроме того, — он понизил голос так, что толпа зашумела и подалась вперед — они — братья. Они родились от одной матери, и сегодня один из них отправится прямиком в преисподнюю.
В спину мне ударил камень, и я обернулся. Вербена была везде. Из-за нее в глазах плыло, лица сливались в кошмарную мешанину глаз, носов и разинутых ртов.
— Брат, прости за все, что я сделал. Пожалуйста. Если нам суждено умереть, давай простим друг друга. Мы — это все, что у нас есть, — прошептал я, сжав зубы, надеясь в последний момент все-таки убедить Дамона. Дамон долю секунды смотрел на меня и встряхнул головой. Выражение лица у него было непонятное. В центре арены Галлахер все еще завораживал публику.
— Ставки будут приниматься еще пять минут. Но, — он поднял руку, заставляя зрителей замолчать. Шум слегка поутих, — оставайтесь после представления. Мы будем продавать кровь побежденного. Даже кровь мертвого вампира обладает целительными свойствами. Лечит все болезни. Даже проблемы, возникающие в спальне, — тут он подмигнул. Толпа орала и свистела. Я застыл, раздумывая, считает ли публика все это всего лишь представлением, нас — неудачливыми актерами, а кровь, которой собирается торговать Галлахер, — каким-нибудь вишневым ликером. Знал ли кто-нибудь, что кровь будет настоящей, что проигравший не встанет с арены и не отправится домой, когда шатер опустеет?
Келли знала. Келли знала и сама приготовила мне такую судьбу. Я снова сжал челюсти, готовый драться, готовый дать толпе зрелище, которого она жаждала. Джаспер повел меня по кругу, предоставляя зрителям последнюю возможность оценить мою силу, а потом поднять ставки. Я слышал обрывки разговоров:
Этот выше на дюйм. Я меняю ставку.
Твоей старухе понравился бы такой подарочек на юбилей?
И как они сражались против настоящей пумы?
Человек в рясе, стоящий рядом с Галлахером, поднял руки, чтобы успокоить толпу. Я узнал заклинателя змей.
— Да прольется свет на эту битву, и да попадет душа проигравшего в очищающий адский огонь! — прокричал он, и шатер забесновался. Раздался свисток, и битва началась.
Дамон кружил вокруг меня, пригнувшись к земле. Как будто мы снова были детьми и боксировали друг с другом. Я скопировал его стойку.
— Крови! — крикнул какой-то пьяный, нависающий над барьером.
— Крови! Крови! Крови! — кричали все. Мы с Дамоном медленно кружили по арене.
— Давай не будем этого делать, — предложил я, — давай откажемся. Что они сделают?
— Дело не в этом, братик. Нам двоим тесно в этом мире.
Гнев загорался в глубине моего существа. Почему тесно? Почему Дамон не может простить меня? Я больше не думал, что его мучает память о Катерине. Я понял, что он боится меня. Не меня настоящего, а того меня, которого он придумал, — чудовища, которое убивает, ничего не боясь и не думая о последствиях. Как он мог не заметить всех моих попыток сделать его счастливым, попыток спасти его? Я ударил, попав Дамону в щеку. Из лопнувшей кожи потекла кровь, и толпа завопила.
В ответ Дамон ударил меня в плечо, швырнув на землю.
— Зачем ты это сделал? — К восторгу публики, Дамон обнажил клыки.
— Ты этого хотел, — прошептал я, тоже показывая клыки и беря его в захват.
Он вывернулся и вернулся в свой угол. Мы стояли на разных концах арены и смотрели друг на друга — испуганные, злые, одинокие.
— Деритесь! — ревела толпа.
Галлахер смотрел на нас, не зная, что делать. Он щелкнул пальцами, Джаспер и Бак побежали к нам с колами, чтобы заставить нас драться. Они толкали нас, пока мы не стали почти вплотную друг к другу и не подняли кулаки. Но тут сверху раздался громкий, оглушающий треск, как будто небо развалилось пополам. Взвился холодный вихрь, поднявший облако опилок и пыли. Я почувствовал запах дыма.
43 
