41 
— И где теперь твоя Сила?
Я попытался сесть. Все кости ломило. Через грязное окно сочился тусклый серый свет. Где-то на другом конце комнаты шуршали и шмыгали носами мыши. Желудок сжался, и я понял, что ничего не ел с того момента, как попал сюда. В углу сидели два незнакомых охранника, не обращающих никакого внимания на нашу почти неслышную беседу.
Отвратительно. Как я мог быть таким болваном? Лекси оказалась права. Конечно, Келли предала меня. Она от начала до конца спланировала все это в тот момент, когда заметила у меня на пальце кольцо, как у Дамона. Я должен был понять это, когда увидел на чердаке ее отца. Как я мог попасться в такую глупую, примитивную ловушку? Я заслужил, чтобы меня заковали, как зверя.
— Ты ее любил? — Дамон как будто прочел мои мысли.
Я уставился прямо перед собой.
— Она не приходила, если тебе вдруг интересно, — продолжил он светским тоном. — Она миленькая, хотя, на мой взгляд ты мог бы найти кого-нибудь получше.
У меня тут же начали расти клыки.
— Чего ты добиваешься? — прорычал я.
Дамон указал на засов:
— Сам видишь, ничего. Отличная попытка спасти меня.
— По крайней мере я попытался. — Гнев угас, уступая место смирению.
— Не стоило трудиться, — Дамон сверкнул глазами, — разве я неясно выразил свои чувства к тебе?
— Я… — Я понял, что не знаю даже, с чего начать. Как объяснить ему, что у меня не было других вариантов, кроме как попытаться его спасти? Одна кровь текла в наших жилах, мы связаны друг с другом. — Неважно.
— Важно, — философским тоном сказал Дамон, — в конце концов, мы оба скоро умрем. Вопрос только в том, убьет ли тебя крокодил или тигр. Я слышал от Галлахера, что крокодилы — лучшие звери для битвы, потому что они не спешат убивать. Растягивают удовольствие.
Дверь чердака распахнулась, и Галлахер вошел, стуча сапогами.
— Вампиры проснулись! — проорал он.
Охранники тут же подобрались, делая вид, что все время следили за нами. Галлахер подошел к клетке и встал на колени, так что его глаза оказались на одном уровне с нашими. Его безукоризненный костюм-тройка больше подошел бы человеку, который сделал состояние играя на бирже, а не пытая вампиров.
— Так-так-так. Фамильное сходство очевидно. Странно, что я не заметил его раньше. — Он просунул руку через решетку и рванул меня за воротник рубашки, подтянув к себе. Я ударился лицом о железные прутья и вздрогнул, почувствовав грудью что-то деревянное.
Кол.
— У тебя почти получилось притвориться человеком. — Галлахер захохотал, запрокинув голову, как будто это была самая смешная шутка в мире.
— Это тебе с рук не сойдет, — прошептал я, когда боль от проткнувшего кожу кола разлилась по всему телу.
— Слушай сюда, вампир! — Губы Галлахера изогнулись в улыбке. — Думаю, именно тебя убьют. Да, пожалуй, это выйдет очень мило. — Он повернулся к охранникам: — Слышали? Совет от босса — ставьте на темненького. — Галлахер провернул кол. — Кажется, в его братце злости намного больше.
Я не видел лица Дамона, но мог представить ухмылку, без всякого сомнения, игравшую на его губах.
Галлахер хрюкнул и швырнул вымоченный в вербене кол на пол.
— И мне не хотелось бы, чтобы вы для развлечения тыкали в вампиров колами, — бросил он охранникам. Тот, что покрупнее, виновато уставился в пол.
— Почему?! — возмущенно спросил второй. — Это им полезно. Пусть знают свое место.
— Потому что к битве они должны быть в отличной форме, — сказал Галлахер преувеличенно терпеливым тоном. Потом улыбнулся нам. — Да-да, мальчики. Будете драться насмерть. Идеальный вариант — мертвого вампира я продам, а живого продолжу использовать для представлений. Прибыль превзойдет все мои ожидания. Может быть, это кощунство, но я благодарю Господа за вампиров.
С этими словами Галлахер вышел, хлопнув дверью. Я откинулся на стенку клетки, Дамон закрыл глаза. Охранники таращились на нас сквозь решетку.
— Босс сказал про темненького, но он вроде слабее. Я поставлю на этого, — сообщил один.
— А я всегда соглашаюсь с боссом. В конце концов, размер не всегда имеет значение, — сказал тощий охранник, явно оскорбленный недоверием второго.
Я привалился к стенке и закрыл глаза. Брат ненавидит меня достаточно сильно, чтобы мечтать о моей смерти. Но убьет ли он меня?
— Я хуже крокодила, братишка, — улыбнулся Дамон, не открывая глаз.
41 
