Особенно,... 
98 
И он вновь потянулся к телефону.
Ночь
Он бы не уснул, даже если бы сильно этого захотел. Они и в самом деле ушли. Хотя здесь, в Первомайском, была засада. Замок на двери цел, но они вскрыли другую дверь, ту, что со двора. В доме следы их пребывания. Хорошо, мама сегодня не вернулась.
Что делать? Объявить им войну? Известно, как работают законы. Медленно, со скрипом добирается до точки назначения машина правосудия, если добирается вообще. Коррупция и Р-ск не миновала. Просто взять и уничтожить диск? Но что тогда будет с Лесей?
Он должен принять верное решение. Что-то придумать. Вот и сидел, думал. Сна не было. Достал фотографию Ваньки Мукаева, долго на нее смотрел. Потом вытащил из заначки бутылку водки. На душе было погано.
Выпив, сказал лучшему другу:
— Я сел, командир. Я его нашел. Мы вместе нашли. Ты и я. Диск, на котором расчеты твоего гениального братца. Догадываюсь, что «Стикс» — его рук дело. Химия еще в школе была его любимым предметом, мне в Горетовке сказали. Но я не знаю, что мне теперь с этим делать. А? Может, ты мне подскажешь?
Молчит лучший друг. Нет, ничего не скажет Ванька Мукаев. Сам думай, Свисток. Сиди и думай. Выбор у тебя небольшой. Выходит, надо меняться. Но меняться надо красиво. Не все знает умница Петр Иванович. Нет, не все. К примеру, не знает, кто на самом деле застрелил Нахрапьева. А Зайцеву это и ни к чему. Ему нужен диск. Но этот-то труп все и меняет. Не будь его…
Но он есть. Значит, надо меняться.
ДЕНЬ ПЯТНАДЦАТЫЙ
Утро
Ровно в семь утра он звонит Зайцеву. Ответили мгновенно. Когда ж Петр Иванович спит, черт его возьми? И где у проклятого робота кнопка? Знать бы, куда надавить, чтобы…
— Значит, так, — размеренно говорит он. — Я на ваши условия согласен. Размен будем производить в Первомайском. Я еду за диском и женщиной. Замечу хвост — тут же все отменяется. Вы привозите Лесю. Сколько вам понадобится времени?
— Полтора часа.
— Значит, в восемь тридцать. Вы ее привозите ко мне. Забираете диск и свою женщину. Все.
— До встречи.
Он дает отбой, потом звонит на мобильный телефон матери:
— Алло? Мама, я тебя не разбудил?
— О, Господи, Руслан! Где ты был? Почему твой телефон не отвечает? Мы тут с ума сходим! Я, Лена, Екатерина Павловна. Я уже в милицию собиралась идти.
— Со мной все в порядке. Не надо никуда идти. Передай Лене, что сегодня я буду дома.
— А сам не можешь позвонить?
— Сейчас не могу. И вот что… Ты сегодня в Первомайское не приезжай. Не надо.
— Да почему ж это?
— Не приезжай.
— Опять пьянку устроил?!
— Да, — соврал он. — Мы тут с приятелями погудели. Я приберусь, и порядок.
— Да я и сама могу…
— Все, мама. У меня дела. Уборка, я хотел сказать. Я тебе позвоню.
— Но…
Отбой. Ишь, переживают они! Мать, Ленка. И даже Екатерина Павловна, теща. Всего-то не ответил на звонок. Ехать надо. Полтора часа — это много. Он раньше управится.
…В доме Паренкиных уже не спят. Женщины пьют чай, мирно о чем-то беседуя. Он заходит на террасу и вынимает из-под матраса диск. Потом идет в избу. Там прохладно, стены толстые, бревенчатые. На столе горка румяных блинов, деревенская сметана в миске. Беременная женщина уплетает за обе щеки. Разрумянилась, похорошела.
— Собирайся, — говорит он ей.
— Куда мы едем?
— Ты хотела на курорт.
— Мы на юг едем? — откровенно обрадовалась та.
— Не знаю, юг это будет или север, но условия сказочные. У тебя будет все.
— А ты не врешь? — с сомнением спрашивает она.
— Если будешь умницей. Вспомнила, как тебя зовут?
— Да. Ольгой.
Зоя вышла в сени, поэтому женщина так откровенна. Но тут же начала оправдываться:
— Правда, я много не помню, но кое-что…
— Вот и отлично, — обрывает он. — Там разберутся. Поехали.
Входит Зоя. Гостеприимно предлагает:
— Вы бы погостили еще.
— Паренкина, ты ж сама меня вчера взашей выгоняла!
— Да хватит тебе, — машет она рукой. — Оставайтесь, чего уж. Дом большой, места всем хватит.
— Нет, мы поедем. Дела. Спасибо тебе за гостеприимство, за понимание. Хорошая ты женщина, Зоя Анатольевна. А деньги трать.
— Какие деньги?
— Те, что на сберкнижке. Не стесняйся. Твои это.
— Постой, Руслан. Ты так и не сказал: где мой муж?
— Зоя, у меня сейчас нет времени, — мягко говорит он. — Ну ни минуты, веришь? Потом как-нибудь. А сейчас нам ехать надо.
98 
