Особенно,... 
100 
Десятый час
Уехали. Они остаются одни. Женщина какое-то время его разглядывает, потом напряженно спрашивает:
— Руслан, да?
— Я рад, что ты меня вспомнила! — весело говорит он.
— В голове еще туман. Надышалась этой дряни, — жалуется она.
— Ничего, пройдет. Нам тоже надо ехать.
— Мы сейчас в Р-ск?
— Да.
— Я рада, что ты меня вытащил. У нас были какие-то отношения?
— Какие-то.
— Я страшная, да? — трогает она заклеенную щеку.
— Нормальная. Пройдет когда-нибудь. Ну, поехали. Время дорого. Мне надо заехать домой, кое-что взять. И тебе тоже. Нас больше не побеспокоят. Они получили, что хотели.
— Что ты ему отдал?
— Так, пустяки. Фотографии, — врет он.
— Ты его шантажировал?
— Вроде того.
Он вешает на дверь тяжелый амбарный замок и прячет ключ под нижнюю ступеньку, как у них с мамой заведено.
Едут молча. Он думает о своем, она о своем. Правил вроде бы не нарушает, но из стоящей на обочине машины с синей полосой выходит сотрудник ГИБДД и поднимает черно-белый жезл, веля остановиться. Рядом стоит микроавтобус. Тоже они, гаишники. Облава, что ли? И на кого?
— Что за черт? — пожимает он плечами, но тормозит. Правил вроде бы не нарушал.
К нему тут же подходит патрульный, козыряет:
— Сержант Попов. Прошу выйти из машины.
— Свои, — подмигивает он и достает из кармана служебное удостоверение, которое все еще при нем.
— Попрошу выйти, — настаивает сержант.
— Что за черт? — он зло хлопает дверцей. — Послушай, Попов…
В этот момент из микроавтобуса выпрыгивают четверо мужиков и бегут к нему. Он с удивлением узнает Серегу-старлея и еще троих из его отдела. Что за черт?
— Извини, Руслан, — бросает старлей и вдруг орет: — Руки за голову! Лечь лицом на капот!
— Серега, ты чего?
— Выполнять!
Он усмехается и грудью ложится на капот «Жигулей», давая себя обыскать. Из машины вытаскивают женщину. Ах, Петр Иванович! Бесчестный ты человек! Вот и верь после этого людям! Был, выходит, звоночек-то! Засада на шоссе — твоих рук дело! Отпустил, называется! Ловкач!
— Серый, не надо руки выкручивать. Я сам поеду.
— При попытке к бегству, а также сопротивления… — бормочет старлей.
— Ладно, какие счеты меж своими? Отметь в протоколе, что оружия и наркотиков при мне не обнаружено.
Их везут в управление, где с ним беседует лично полковник. Начинает с внушения:
— Ты же понимаешь, Руслан, что это никуда не годится. Ты похищаешь из больницы подозреваемую в убийстве…
— Это не так, — тут же возражает он. — Женщина, которую я увез из больницы, к делу отношения не имеет. То есть имеет, но проходит по нему свидетельницей. Потому что это Ольга Маркина.
— Как так? — удивляется полковник.
— Тимофеева — другая. Та, что была сегодня со мной в машине. Произошла ошибка. Они ведь похожи, и обе после того, как угорели, память потеряли. Вот их и перепутали. Тимофееву увез жених, а Маркину доставили к нам в районку. Теперь же все сходится вплоть до отпечатков пальцев. Я говорю, что на пистолете, из которого убили Нахрапьева, ее отпечатки пальцев. Тимофеевой Олеси. Она поссорилась со своим любовником и застрелила его. Кстати, я уже давал показания по этому делу. В прокуратуре.
— Я в курсе, — отводит глаза полковник.
— И отказываться от них не собираюсь. Я готов выступить на суде свидетелем обвинения. Если таковой состоится.
— Вот как? — в глазах у полковника осуждение. — Что ж, это разумно. Значит, обвинения в похищении с тебя снимаются. Если, конечно, она это подтвердит. Задержанная. Что является гражданкой Тимофеевой.
— Она сейчас дает показания.
«А ты, значит, шкуру свою спасаешь», — взглядом сказал полковник. А вслух:
— Если все так, как ты говоришь, мы подумаем о том, чтобы прекратить внутреннее расследование. Тем более что инцидент с дракой в ресторане исчерпан. Пострадавший забирает свое заявление. Он нам звонил.
— Так что? Я могу идти?
— Ну, раз ты увез из больницы не Тимофееву… Она добровольно с тобой поехала? Эта, как ее…
— Маркина.
— Да, Маркина.
— Абсолютно. То есть абсолютно добровольно. Мы провели вместе пару замечательных дней. После чего она все вспомнила и отбыла по месту жительства. Если я перед кем и виноват, то только перед своей женой. Я, кстати, вез ее к вам. Тимофееву. Хотел добровольно сдаться. То есть сдать ее властям. Я ж понимаю: закон есть закон.
100 
