Последние отзывы

  107  

От всех этих обидных и горьких размышлений его нога словно сама собой ослабила давление на педаль акселератора. Скорость упала до ста тридцати, и машина снова пошла как по ниточке. Настроение у Сев-рука улучшилось, тем более что красная “сьерра" окончательно затерялась где-то позади.

Пост ГИБДД он прополз буквально по-пластунски, мертво держа на спидометре положенный сороковник. После бешеной гонки по московским улицам такое движение было сродни езде на инвалидной коляске. Севруку казалось, что его голова оторвалась от тела и стремительно летит впереди машины, время от времени с неохотой возвращаясь назад, чтобы посмотреть, как там дела, и слегка подкорректировать курс.

Сразу же за постом он снова разогнал машину, посмотрел в зеркало и выругался: красный “форд” продолжал погоню. Он был тут как тут во всей своей красе, и Севрук окончательно понял, что отделаться от этого подонка будет сложнее, чем ему казалось поначалу.

…Развязка наступила уже на десятом километре Ярославского шоссе, когда Севрук, стремясь объехать тащившегося во втором ряду совка на “москвиче”, опрометчиво принял не влево, а вправо. Перед ним вдруг, словно из-под земли, возник косо стоявший на трех колесах грузовик. По глазам ударили ритмичные вспышки аварийной сигнализации, красный жестяной треугольник предупреждающего знака с дребезгом отлетел в кювет, отброшенный бампером джипа. Севрук крутанул руль влево, с опозданием поняв, что сделал это чересчур широко и резко. Его неудержимо несло по мокрому от дождя асфальту на полосу встречного движения, прямо под колеса тревожно гудящей фуры. Севрук крутанул руль в обратную сторону, джип выписал на мокрой дороге немыслимый вензель. Тормозные фонари полыхнули тревожным красным огнем, когда Севрук попытался остановить неудержимо рвущуюся в полет машину. Удержаться на дороге это ему не помогло, но жизнь себе Севрук сохранил – по крайней мере, на какое-то время. Джип юзом прошелся по обочине, вспахивая ее протектором широких покрышек, и медленно, устало соскользнул носом в кювет, обиженно задрав к небу высокую черную корму.

Севрук, который по многолетней привычке игнорировал ремень безопасности, больно приложился физиономией к верхнему краю рулевого колеса. Рот его наполнился кровью, и, пошуровав внутри языком, Вадим пришел к выводу, что разбил верхнюю губу и сильно расшатал пару передних зубов.

Он еще сидел неподвижно, постепенно приходя в себя и слушая, как по крыше машины барабанит дождь, когда в кармане его пиджака зазвонил мобильный телефон. Севрук вынул трубку из кармана и ответил на вызов, тупо глядя, как от мокрого капота, как от загнанной лошади, поднимается белый пар.

– Вадим Саныч, вы целы? – встревоженно спросил смутно знакомый голос в трубке.

– Относительно, – буркнул Севрук. – Кто это?

– Это Мухин Алексей… Из группы Караваева. Ну, Муха я, неужели не помните?

– А, Муха, – все еще туго соображая, сказал Севрук. Он оглянулся и увидел красный “форд”, который медленно подъехал и остановился в нескольких метрах от его завалившегося в кювет джипа. Из “форда” никто не вышел, и это почему-то напугало Вадима больше всего. Он вдруг решил, что красная “сьерра” будет стоять здесь и терпеливо ждать, пока он выберется из кювета, чтобы немедленно возобновить безумную гонку на выживание. – Слушай, Муха, – быстро заговорил он в трубку. – Хорошо, что это ты. Я на Ярославском. На меня тут наехали какие-то… Загнали в кювет, чуть богу душу не отдал…

– Загнали, говорите? – каким-то странным тоном переспросил Муха. – Ну, Вадим Саныч, ну, ей-богу! Что вы, в самом деле! Это ж я! Максим Владимирыч велел вас пасти на всякий пожарный случай, чтобы, значит, чего не вышло… Ну, обычный эскорт, елы-палы! А вы как с цепи сорвались. Я думал, у меня движок выскочит и вперед машины побежит.

– Чего? – раздельно, по складам, спросил Севрук, не в силах поверить услышанному. – Это я от тебя, что ли, когти рвал?

– Ну натурально! – весело ответил Муха. Севрук оглянулся. Передняя дверца “сьерры” со стороны водителя была открыта, и Муха, высунувшись под дождь, весело махал ему рукой с зажатым в ней телефоном.

– Ах ты, мразь, – сказал ему Севрук. – А раньше предупредить ты не мог?

– Это на такой скорости? Да мы бы с вами оба тогда.., того.

– Муха, – с чувством сказал Севрук, – ты знаешь, что ты идиот? Буксир давай, дубина стоеросовая…

Домой он добрался только около полудня. Поднимаясь в лифте, Севрук с некоторой натугой думал о том, что, возможно, напрасно сюда приехал. Выделенная Караваевым охрана яснее всяких слов говорила о том, что, во-первых, Сушеный Макс считает ситуацию очень серьезной, а во-вторых, что она, ситуация, настолько серьезна, что Караваев не смог послать к Севруку никого, кроме этого идиота Мухи. Но эти мысли были какими-то отвлеченными, плоскими, словно Севрук думал не о себе, а о герое бездарного детективного фильма. Его усталое тело требовало горячей ванны, плотного обеда и хорошей выпивки. Два дня форы, вяло подумал Севрук. У меня есть два дня, так почему бы не потратить часок на то, чтобы очухаться? Сука Муха, я ему это еще припомню…

  107