Особенно,... 
91 
— Нет, и она меня не обижала. Один раз только обидела, полтора года назад — умерла при родах, и ребёнок погиб.
А сам жалко так улыбается и лицо у него и впрямь обиженное стало.
Смотрю я на него во все глаза, девочки мои милые, и не понимаю: что же это за фрукт передо мной? Неужели и вправду на человека напоролась? И сама оттаивать стала, сама за руку его беру, хочу что-то доброе сказать, а слов добрых никаких припомнить не могу, какие можно мужчине сказать. Да и горло мне сдавило, будто мороженое ледяным комком остановилось и не проходит. И только я проглотила этот комок, хотела что-то путное выговорить, как меня ожгло все той же обидой: что же это? Топтали меня, топтали, а теперь я на первые же человеческие слова и клюну, как глупая рыба? Что я про него знаю, про этого Федю — его Федором зовут, — кроме того, что он мне сейчас сказал? Разве же кому из них можно верить? И тут появилась у меня веселая и страшная мысль. Бросила я его руку, в глаза ему уставилась и говорю:
— Ладно, Федя, ладно. Выйду я за вас замуж. Но при одном условии.
Он опять побледнел, видно, почуял неладное, но говорит:
— Я заранее согласен. Говорите условие.
— Вы должны отомстить и тому насильнику, и генералу, его соседу, который самую смачную оплеуху мне дал из всех этих горе-свидетелей.
— Согласен. Сделаю.
А сам еще больше бледнеет, хватает бокал с шампанским и пьет большими глотками, как воду.
— Только месть должна быть такая же серьезная; как и обида. Что вы морду им обоим можете начистить — так это мне неинтересно, на это я кучу других молодцов подбить могу.
Федя посидел, помолчал, а потом говорит:
— Давайте адрес.
Адрес я, конечно, хорошо помнила, сразу его выпалила. Он записал. Потом расплатился с официанткой, встал и говорит:
— Я не буду сегодня вас провожать, Альбина. Хочу сразу отсюда пойти на место и поглядеть, подумать. А к вам приду, когда все будет сделано. Позвоню и приду.
— Договорились!
Вышли мы из кафе и разошлись в разные стороны. Жутко у меня на душе было, девочки. Жутко и пусто. А вот обида моя наболевшая куда-то провалилась, будто и не лежала на сердце тяжелой железякой.
Проходит неделя, другая, звонка нет как нет. Я уже стала подумывать, что «мститель» мой сам струхнул и смылся. Но сердце мое чует, что нет, что ищет он и, может, нашел уже, как за меня отплатить.
И вот однажды вечером и вправду звонит телефон. Я иду на звонок, а сама уже знаю — он это, Федя! Снимаю трубку.
— Это Федор. Все уже сделано. Могу я приехать, чтобы рассказать?
Я еле просипела: «Жду» — так мне страшно вдруг стало. Пока ждала его, с места не могла встать. Он мигом явился, видно звонил из недальнего автомата. Приходит, весь бледный, садится на диван и за голову держится.
— Ну, рассказывайте!
Села я напротив и дрожу вся.
— Знаете, как я отомстил за вас, Альбина? Я следил там за всеми и выяснил, что вечерами ваш обидчик большей частью один: жена его работает в театре осветителем, возвращается около полуночи. А дочь генерала Васильева, Леночка, учится по средам и пятницам на курсах французского языка и возвращается в десять вечера. Догадываетесь?
Я почти что догадалась. Вернее, это мне сейчас думается, что я уже тогда догадалась.
— Ну? Говорите… — шепчу ему.
Я узнал телефоны и Васильева, и садиста Сенько. Осталось сторожить возле дома и звонить, чтобы поймать такой вечер, когда эта сволочь Сенько будет один, генерал будет дома, а Леночка уйдет на свои курсы. Сегодня было именно так. Выяснив, что они оба дома, я пошел в их парадное, вывернул лампочки на всех этажах, а потом сел на подоконник этажом выше и стал ждать. Когда я увидел, что Леночка вошла во двор и приближается к парадной, я спустился к дверям Сенько и приготовился. Когда внизу хлопнула входная дверь, я нажал звонок. Здесь было нужно только одно: чтобы Сенько открыл не слишком рано и не слишком поздно. Он открыл как раз вовремя: когда Леночка поднялась на площадку и, не заметив меня — я прижался к стене и замер, — стала рыться в сумочке, ища ключ. Как только дверь Сенько отворилась, я сзади схватил Леночку за плечи и втолкнул ее в дверь Сенько, прямо на него самого. Она налетела на него, он отступил вглубь квартиры, а я сразу же захлопнул за ними дверь. Некоторое время ничего не было слышно. Когда раздался первый крик Леночки, я повернулся и пошел к вам. Все.
Мы оба сидели и молчали. Потом я все делала как во сне.
91 
