Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
69 
— Почему ее?
— А вы заметили, какое у нее лицо? Счастливое.
— Я бы не сказал, что счастливое. Но… радостное, ты прав!
— Вот поэтому.
— Действуй, — кивнул Дмитрий Александрович.
— Елизавет Петровна, когда мы едем? — спросил он, подойдя к хозяйке.
— Едем?
— Ну да! Домой!
— А разве… Разве Дмитрий Александрович нас отпускает? — посмотрела она на хозяина замка. Тот занялся теперь Никой, они о чем-то тихо говорили.
— Я же сказал, что не задерживаю своих гостей дольше, чем до вечера воскресенья. Сегодня воскресенье, — откликнулся Воронов.
— Еще пара часов, и разъезжаться будет некому, — буркнул Сивко. — Нас всех здесь укокошат.
— Не говори ерунды, Федор, — бросила Елизавет Петровна, поднимаясь. — Пойдем, Миша. Я тоже хотела тебе кое-что рассказать.
Федор Иванович провожал их взглядом, нахмурясь.
— Еще кофе? — торопливо спросил Зигмунд. Слишком уж торопливо.
— Да, свари мне крепкий, — велел хозяин. — Эстер Жановна, не пора ли подумать о завтраке?
— Господи, — всхлипнула Ника. — Неужели же кто-то будет есть?
А еще вчера она говорила об убийстве Бейлис так равнодушно! Видимо, в сердце рыжей девушки теплилась любовь к красавцу-миллионеру. И все, что Ника в последнее время делала, она делала ему назло. Внимание хотела привлечь, заставить ревновать. Оплакивает свои разбившиеся надежды. Какое искреннее горе!
— Идите, Эстер Жановна, — велел хозяин. — И все-таки займитесь завтраком.
— Хорошо.
Таким образом, в коридоре они оказались вместе с экономкой, а потому оба молчали. Так и дошли до дверей спальни Елизавет Петровны.
— К вам, ко мне? — спросил он.
— Лучше уж к тебе.
— Хорошо.
Сотерн
«И с чего же мне начать?» — невольно вздохнул он, покосившись на Елизавет Петровну. Эта женщина хорошо умела держать удар, раскрутить ее на чистосердечное признание было не так-то просто.
— А у тебя здесь бардак, — размеренно сказала Елизавет Петровна, оглядев его спальню. И насмешливо: — Что, ночь была бурной?
— С чего вы взяли? — пробормотал он.
— Все мужики одинаковы, — усмехнулась она. — И все, как один, кобели.
Он перехватил ее взгляд: Елизавет Петровна смотрела на бриллиантовое колье, валяющееся на тумбочке. Торопливо сказал:
— Я взял его на сохранение, вещь дорогая.
— Отличное место, особенно если учесть, что комната не запирается.
— Но…
— Хватит врать! — оборвала она. — С кем ты спишь, это твое личное дело. Только думать надо мозгами, а не этим самым местом. Дурак ты, Мишка, — в сердцах сказала она. И, вздохнув, уселась в кресло. — Что стоишь? Садись!
— Дозволяете, значит.
Он присел на кровать. Что она имела в виду? Почему дурак? Спросил:
— Я вижу, вы больше не боитесь?
— Чего?
— Смерти. Здесь же убивают.
— Этого больше не случится, — спокойно сказала Елизазет Петровна.
— Почему?
— Правосудие свершилось. Отныне я спокойна.
— А не хватит темнить? За что убили Таранова и кто убил? Я вижу, вы знаете.
— Может быть, и знаю. Все кончилось, Миша, — грустно сказала она. — Я в твоих услугах больше не нуждаюсь. Мне было приятно с тобой работать, но…
— Но другого раза не будет, так?
— Так, — кивнула она.
— Я вас разочаровал?
— Когда я ехала сюда, думала, что у нас с тобой что-нибудь получится.
— Уж не предложение ли вы собирались мне сделать? — рассмеялся он.
— А что в этом странного?
— Вы всегда так выходите замуж?
— А что в этом странного? — повторила она.
— И когда свадьба? — в упор спросил он.
— Какая свадьба? — удивилась Елизавет Петровна.
— Вы переменили свое решение не из-за того, что я переспал с Никой, а потому что получили то, что хотели. Вы ведь из спальни Воронова шли вчера ночью, когда мы столкнулись в холле на третьем этаже. Начали с осмотра винного погреба, а закончили в спальне. Обычное дело. Вы умеете своего добиваться. Так когда же свадьба? Или же вы просто развлеклись? Потешили уязвленное самолюбие? Я слышал, что у вас когдато был роман, но Дмитрий Александрович предпочел вашу подругу.
Поскольку его уволили, можно было теперь не церемониться и не подбирать слова. Она молчала, о чем-то напряженно раздумывая. Долго молчала.
— Так когда? — настойчиво спросил он.
— Думаю, что скоро, — улыбнулась вдруг Елизавет Петровна. — Теперь скоро. Спасибо тебе.
69 
