Особенно,... 
118 
Чертов «тэтэшник» не влезал ни в один карман, доводя капитана до тихого бешенства.
В лифте он вынул пистолет из-под куртки и неторопливо навинтил на него глушитель. Громоздкий «ТТ», удлиненный черным набалдашником глушителя, выглядел в огромном кулаке капитана детской игрушкой. Нагаев проверил обойму, убедившись, что она полна, и поставил оружие на боевой взвод.
Приблизившись к двери, которая вела в квартиру Мухи, Нагаев на пробу повернул ручку, и дверь неожиданно распахнулась. Капитан обмер от нехорошего предчувствия: он вдруг решил, что Муха подался в бега, а то и вовсе пошел сдаваться и сдавать всех подряд, и в первую очередь его, капитана Нагаева, но тут из ванной раздался голос Вагина, и у капитана отлегло от сердца.
— Алло, «скорая»? — сказал Муха. Нагаев удивленно поднял брови: с каких это пор в «скорую» стали звонить из ванной? Хорошо, что не из сортира, и еще лучше, что в «скорую», а не в милицию.
Нагаев быстро шагнул к открытой двери ванной, поднимая пистолет. Муха увидел его и замолчал, оборвав на полуслове начатую фразу. Они смотрели друг на друга какую-то долю секунды, но за этот ничтожно краткий миг капитан успел разглядеть на лице своей жертвы всю гамму чувств от немного испуганного удивления до спокойной покорности неизбежному. Капитан спустил курок, убедился, что попал, и быстро вышел из квартиры.
Сбегая по лестнице, он между делом спустил пистолет вместе с глушителем в мусоропровод. То обстоятельство, что заряженный «ТТ» с глушителем и спиленным серийным номером теперь мог попасть в чьи угодно руки, абсолютно не волновало капитана милиции Нагаева. Это было даже удобно: где-нибудь, когда-нибудь пистолет непременно всплывет, и тогда его нового владельца можно будет со спокойной совестью упечь за убийство гражданина Вагина. Какой-то другой опер, ознакомившись с результатами баллистической экспертизы, вздохнет с облегчением и упрячет бедолагу лет на десять-пятнадцать, а раскрытое дело об убийстве обычным порядком отправится в архив, где его, может быть, сожрут крысы.
Перед тем, как выйти из подъезда на улицу, он снял с рук тонкие кожаные перчатки и снова надел их, стоя на крыльце. Это дало ему время еще раз осмотреться. До него вдруг дошло, что не стоило, пожалуй, приезжать сюда в форме, сверкая пуговицами и нашивками на весь квартал. «А, чего там, — благодушно подумал капитан, легко сбегая с крыльца. — Что я, не русский, что ли? А русский человек во все времена был крепок задним умом. Да и нет никого, середина рабочего дня все-таки. И потом, кто обратит внимание на мента? Мент — это человек без лица, вместо лица у мента погоны со знаками различия. Девять свидетелей из десяти не узнают меня, даже если я лично буду проводить допрос. А я их допрашивать не буду, мое отделение во-о-он где…»
От его раздражения не осталось и следа. Опасность, которую представлял для него Муха, была ликвидирована в зародыше. А Вареный… Ну что ж, придется постараться и сделать так, чтобы капитан Нагаев стал ему нужнее, чем вся его банда стриженых кретинов. Это будет хлопотно, но не слишком капитан уголовного розыска Нагаев не чета этим недоумкам. А то, что Вареный держит его в черном теле, так это в порядке вещей. На новом месте всегда приходится трудно, зато здесь есть, ради чего стараться. Сколько можно работать за «спасибо»? Любой труд — это торговля собой, своей жизнью в рассрочку, и разве продавец не вправе запрашивать за уникальный товар приличную цену?
Размышляя подобным образом, капитан Нагаев отпер дверцу своей машины и с солидной неторопливостью, присущей ему как представителю власти, по частям вдвинулся за руль. Усевшись, он привычно подергал рычажок регулировки сиденья, которое и так было отодвинуто назад до упора, разочарованно выругался, запустил двигатель и вырулил со двора.
Огибавшая микрорайон плавным полукругом улица в это время дня была почти пуста — конечно, по московским меркам, — и капитан позволил себе расслабиться. Процесс езды на автомобиле всегда доставлял Нагаеву удовольствие, особенно в те нечастые моменты, когда можно было, как сейчас, расслабленно сидеть в мягком кресле, слегка пошевеливая податливый руль, и мчаться вперед, включив какую-нибудь легкую музыку и думая о своем. Никто не подрезал его ни справа, ни слева, никто не болтался впереди на дребезжащем, готовом вот-вот рассыпаться прямо на ходу «запорожце». В зеркале заднего вида не было видно ничего особенного, если не считать дышащей на ладан «ауди» жуткого салатового цвета, медленно, но верно нагонявшей машину капитана.
118 
