Особенно,... 
52 
Когда очень устаю, сажусь в машину, еду за город, километров сто, разворачиваюсь — и обратно. За это время отдыхаю. За рулем. Машины вообще очень люблю.
Как-то в Москве молодые актеры признались мне, что с трепетом ожидали начала съемок: «Вот в Питере актеры — это да!» Даже в училище им рассказывали о питерских актерах: их надо смотреть, у них учиться… Ни я, ни Костя Хабенский, ни Миша Пореченков не ездили в Москву и не «мелькали» там. В Москве можно работать и жить в это время в гостинице или на квартире. Переехать туда — значит стать «одним из…» в тусовке. А так мы для них «петербургские штучки»…
Сейчас у меня очень плотный график. Есть ощущение, что хорошо бы это все в молодости испытать, когда перелеты и смена климата — в удовольствие. Упал в воду — не барахтайся, потому что потеряешь силы и утонешь, лучше ждать, пока тебя течением прибьет к берегу. Тогда ты сможешь по суше спокойно добраться к тому месту, откуда упал.
Для меня действительно самое главное — покой внутри себя. Достигается он, с одной стороны, легко, а с другой — очень сложно. В общем, надо не делать ничего такого, за что потом может быть стыдно.
Говорить правду меня в свое время научил мой хороший друг Володя Резник. Я тогда первый раз попал в вытрезвитель и не знал, что сказать маме. Он посоветовал: «Скажи правду, это проще». И действительно так. Когда не врешь — меньше проблем. Он вообще меня многому научил — а шить мы с ним учились вместе. Это была несколько странная дружба, но сейчас я понимаю, что это — настоящее. Мы познакомились в монтировочном цехе, когда я не поступил в театральный. Были периоды, когда мы с ним не виделись по нескольку лет. Однажды я узнал, что он работает директором Музея-усадьбы Н. Рериха, и поехал к нему. Мы тогда не виделись лет семь. Я вошел, вижу: он сидит за столом и чистит вяленую рыбу. Он поднял глаза, увидел меня и сказал: «Если будешь пить пиво — стакан вон там». Удивительный был человек: знал четыре языка, ему всегда было интересно делать то, чего он не умел. Когда у него начинало получаться, он находил что-то другое.
Я человек спокойный и терпеливый. Но у меня так: копится, копится, а когда накопится — мало не покажется. Не переношу вранья. Всегда вижу, когда люди прячутся за масками из-за боязни себя выдать. Разбираться в таких вещах помогает профессия, ведь актер — как психолог: работа над ролью — как разбор личности у врача. Психолог принимает тебя таким, каким ты хочешь показаться, но в то же время видит, какой ты настоящий.
Я живу с ощущением, что у меня все еще впереди.
Андрей о службе в армии
Мне было двадцать семь лет, и я не мог попасть в армию ни при каких условиях, кроме прямого божественного вмешательства. Фактически оно и осуществилось. Меня отмазывал от армии «Лен- фильм» — я должен был играть у Динары Асановой в «Пацанах». Отмазывал родной ленинградский Театр Ленинского комсомола, ныне «Балтийский дом». Меня готовы были принять в объятия четыре военных ансамбля и спортрота, плюс к тому я два месяца отлежал в психбольнице и имел твердую рекомендацию в течение ближайшего года меня не призывать. А по истечении этого года я был уже непризываем по возрасту. Но тут в театре случился спектакль «Кукарача» по повести Думбадзе, где я создавал образ милиционера Тушурашвили. Образ милиционера на сцене был большой редкостью. Первый, кажется, после «Деревенского детектива» про Анискина — его много ставили. Как раз в этот момент зять товарища Брежнева — Чурбанов — озаботился созданием положительного образа милиции в искусстве. В театр приехала комиссия. Генералы, полковники… Ну, мне они сказали только, чтобы я верхнюю пуговку застегнул и рукава опустил. А буквально через несколько дней я призвался, причем так, что никакие связи в Северо-Западном округе не могли помочь: это были войска ПВО, часть московского подчинения. На самом севере области, в непосредственной близости от Архангельска.
А через десять, значит, лет звонит мне среди ночи приятель. Как сейчас помню, три часа, но он этого не замечает, спрашивает: «Ты «Совершенно секретно» получаешь?» Я говорю: «Да, покупаю, но времени-то сколько?..» Он, не слушая: «Последний номер открывал? Там интервью Чурбанова!» А за это время Чурбанов успел уже сесть, отсидеть в колонии, выйти на волю — и вот он, значит, рассказывает теперь, как при нем все было хорошо. Что же, говорят ему, вы и в культуру не вмешивались? Ни-ни, не вмешивался! А журналист ему приводит пример — вот документ: «Мною, Чурбановым, принято решение о просмотре спектакля «Кукарача» по повести Думбадзе… Перечисляется состав комиссии… Комиссией установлено, что образ солдата охраны правопорядка (исп. А. Краско) не соответствует требуемому моральному уровню…» Этого ему мало показалось, Чурбанову: он созвал комиссию из двух министерств — внутренних дел и культуры, и секцию драматургов потребовал туда позвать и обсудил неподобающий образ Георгия Тушурашвили!
52 
