Особенно,... 
47 
После окончания театрального института Андрей попал по распределению в Томский ТЮЗ. Он регулярно присылал родителям письма из глубинки, в которых давал подробные описания произошедших с ним событий, людских характеров и нравов, особенностей городской архитектуры и смены пейзажей. Несомненно, Андрей обладал литературным даром — он мог бы стать неплохим очеркистом, юмористом, ироничным повествователем, пишущим в стиле Ильфа и Петрова (местами — Паустовского и Тургенева). Если бы когда-нибудь Андрей задумал написать собственную биографию или просто какую-нибудь книжку, она пользовалась бы громадным успехом, как и его актерское творчество.
Письма из Томского ТЮЗа
Здравствуй, мамочка! Извини, что так долго не писал — забегался. Чуть было опять не вылез на руководящие курсовые должности, но, слава богу, вовремя спохватился и «бросил эти глупости». Теплоход у нас ничего себе, по кличке «Север». С нами едут не только ребята, режиссеры, с которыми мы репетировали, а почти все начальство будущего театра: завлит, директор, главный режиссер, режиссер, главный художник (это все из нашего института), замдиректора (здешний) и даже свой драматург Александр Ремез, молодой человек из Москвы. Он читал тут свои пьесы, и, надо сказать, очень неплохие. «Я… Я… Я…» (о Гоголе), «Автопортрет» и, пожалуй, самая хорошая — «Счастливый конец». Последняя на двоих — мужчину и женщину 20 лет. Меня сватают на эту пьесу, это здорово, но опять с Леной Соловьевой. Хотя, конечно, это не такая уж и помеха, тем более что сыграть хочется. Номера мои все идут в концертах. И те, что были в прошлом году, и новые. Режиссеры относятся ко мне хорошо и наводят мои мысли на Томский театр. То есть меня туда берут, а также спрашивают насчет наклонностей к режиссуре и намекают, что, для того чтобы ставить спектакли, не обязательно учиться в институте и получать диплом. Мол, и так можно, если есть возможность, а таковая имеется. Ну хватит на производственные темы. Кормят нас здесь хорошо. Мяса много, помидоры, огурцы, картошка, рыба, гороховый суп и т. д. Живу я в каюте с Вовкой и Серегами (Бехтеревым и Власовым). Мы не скучаем, дело всегда находится… Места здесь удивительные, такие русские. Тайга очень похожа на наш лес, только кедры растут. Обь широченная река с сильным течением, множеством притоков, глинистыми вязкими берегами с болотно-серого цвета водой и очень глубокая. Тут дней семь подряд стояла такая погода — что твоя Украина! Жарко, душно, солнце печет так, что все обгорели в первый же день. Купались каждые десять минут. Вода тепленная, как парное молоко. Правда, слепней, комаров и мошки столько! Только сегодня вдруг начался ветерок, собрались тучки. Потом (снова вдруг) враз все потемнело, поднялся ураган, загрохотали молнии, и сверху потекло, как будто что-то прорвало. От соседней с нами пристани оторвало баржу с подъемным краном и поволокло на нас против сильнейшего в этом месте течения. Каков ветерок, а? Хотели отходить в другое место, но, слава богу, все обошлось. Дождь здесь очень крупный, очень частый и плескучий. Если смотришь на воду, такое ощущение, что она пошла волдырями столько пузырей и так быстро они сменяют друг друга. Прошло двадцать минут, и все кончилось. Правда, солнышко еще не выглянуло, но похоже, распогодится. Ну, всего, к сожалению, не напишешь. Приедем — расскажем. Передавай приветы всем!
Всех поцелуй, скажи, что у нас все хорошо. Я уже соскучился без тебя (хотя замечания делают все, кому не лень, — друг другу, команде, режиссерам). Да и команда подобралась такая, будто набирали их не на теплоход, а в детский сад воспитателями. Тоже всех учат. Надоело это ужасно. Еще раз передавай приветы всем. Целую тебя и люблю. Сын Андрей. 26.07.1978 г.
Мамочка! Пользуясь оказией, посылаю Аркадию на день рождения кружку. Нитки внутри кружки тебе… Живу я здесь нормально, все у меня в порядке. Да, пришлите, пожалуйста, чайную ложку тяжелую. Мою. И курильщикам нашим пачек 20 «Беломорканала». Все мучаются. Здесь табак отвратительный. Еще пару шоколадок. Тута нету. Из инструментов мне нужно: плоскогубцы, ножовку, рубанок, коловорот, топор, ножовку по металлу, дюбеля, отвертку. Постепенно осваиваюсь. Скоро напишу. Жить, короче, можно. Вспоминаю вас всех и люблю. Целую, Андрей. 02.10.1979 г.
Здравствуйте, мои родные! Я по всем вас очень-очень соскучился! Вы уж извините меня, что я так долго не писал вам — осваивался… Живем мы в пятнадцати минутах езды от театра на трамвае. Трамваев тут всего три маршрута. Причем трамвай под № 1, как правило, ездит по маршрутам № 2 и 3, трамвай № 2 по маршруту № 1 и 3, а № 3 — по № 1 или № 2. Поэтому, когда подъезжает трамвай, народ бросается к дверям и вопрошает: «По какому маршруту идет?» Ничего! Городишко очень симпатичный, тихий, почти весь деревянный. Наш театральный пятиэтажный дом стоит почти что в деревенской местности. Вокруг домики, вроде дяди-Васиного, бегают бездомные собаки и безнадзорные дети, а между ними носится трамвай под одним из трех номеров. По нашей просьбе (поднятие руки) трамвай часто останавливается напротив нашего дома как бы «по требованию» — это как раз посередине между остановками. Все знают, что в этом доме живут «артисты». Юноши лет 12–13 и такого же возраста девушки норовят залезть в наши подъезды и погреться, но мы их гоняем, потому что у всех и почти всегда двери открыты. А однажды такая команда собралась во дворе и стала скандировать: «Артисты, выходи! Мы вас бить будем!» Но при нашем с Тихоном появлении из разных подъездов они разбежались. На этом все инциденты кончились. Когда привезли диваны и Толя Насибулин с Козыревым их разгружали, местные жители собрались поодаль и возмущались, что вот, мол, артистам и грузчиков даже наняли. Так что на меня как на артиста никто и не смотрит в моем зеленом ватничке (кстати, хорошо бы к весне резиновые сапоги, как у дяди Васи — 41-й размер, а то здесь грязюка непролазная возле дома). Сейчас-то ничего, подморозило и снег выпал. Красиво-о-о-о! Правда, красиво! 25.10. 1979 г.
47 
