30 
— Мне некуда идти, — вздохнула я. — То есть меня никто не ждет.
Про Виолу, оставшуюся в спортзале, я в это время забыла. В кабинете Большой Махи мы были только вдвоем: я и она. И Большая Маха про Виолу не спросила. Заварила два пакетика чаю, достала плитку шоколада. Я уже заметила, что она любила горький черный шоколад, чуть подсоленный.
Потом Большая Маха грустно сказала:
— И меня никто не ждет.
— Почему? — спросила я.
— Ты, должно быть, ожидаешь услышать какую-нибудь особенную историю. Про любовь и коварство. А ничего особенного и не было. Мы просто учились вместе в институте и с самого первого курса жили вместе. Не расписываясь. Разговор об этом никогда не заходил, ибо наш брак считался делом решенным. Всеми, в том числе и нами. «После второго курса мы поженимся». «После третьего». «После пятого». «Вот-вот». «Завтра». После третьего аборта я дала себе страшную клятву, что больше никогда. Ни за что. Ни под каким видом. А получилось так, что больше и не понадобилось. У меня отрицательный резус, — вздохнула Большая Маха. — Я рисковала целых три раза. Видимо, и у такого здорового организма, как мой, есть предел. Таким образом, мои молитвы оказались услышаны. Мне даже не надо было теперь прилагать усилия, чтобы сдержать свою страшную клятву. И это оказалось хорошим предлогом, чтобы после пятого курса он сказал: «Извини, но ты сама понимаешь, что жениться нам с тобой бессмысленно. Как всякий нормальный человек, я хочу иметь детей». И получилось, что я кругом виновата, а он весь в белом. «Надо было настоять», — услышала я на прощание. Вот что бывает, когда ты им во всем потакаешь. Когда живешь не для себя, а для них. Побольше эгоизма, девочка.
— А почему Школа Скорпиона?
— Женщине надо уметь постоять за себя, — твердо сказала Большая Маха. — Был такой момент, когда мне захотелось его убить. Ну, просто очень. И он с такой легкостью перехватил мою руку. Ты себе даже не представляешь! А я всего-навсего пыталась дать ему пощечину. Когда он рассмеялся, я дала себе еще одну страшную клятву. Что больше ни за что и никогда я не буду так унижена. Мужчиной.
Мне показалось, что она слегка перегибает. Хотя что я в этом понимаю, Глупая Пучеглазая Лягушка?
— Скажи, если на тебя нападут, со сколькими мужчинами ты можешь справиться? Как насчет тех трех здоровенных амбалов, весом по центнеру?
— С одним, максимум с двумя, — спокойно сказала Большая Маха, которая казалась мне сильнее любого из этих амбалов на целую тысячу лет. — С третьим, если очень повезет. Ну, очень. Есть такой фактор: элементарное везение. Я живу в реальном мире, девочка. Поэтому не советую тебе рисковать. Выбирай противника себе по силам.
— У меня есть шансы?
— Есть. У тебя как раз есть. Я так понимаю, что ты влюблена.
— Да.
— И кто он?
— Он лучше всех, — выдохнула я.
— Это понятно. Мне интересно, насколько он защищен. Голые они только в бане, но туда порядочных женщин не пускают. А ведь мы с тобой — порядочные женщины?
Я молча кивнула. Про баню — это интересно. Значит, я была права: подобраться к нему может только Виола.
— И когда мы их видим, — вздохнула Большая Маха, — на них дорогие костюмы, поверх костюма дорогая машина, поверх машины гараж, над ним шикарная квартира. Да еще и жена в придачу, которая тоже выступает, как средство защиты. Последний рубеж обороны. Он такой?
— Да, — кивнула я. — Он такой.
— Тогда тебе будет трудно. Почти невозможно. И ты подумай как следует, стоит оно того или не стоит.
— Стоит, — уверенно сказала я.
— А как же его семья? Дети?
— А если он несчастен?
— Несчастен? Когда ты сдерешь с него всю эту броню — костюм, машину, жену, — то рискуешь здорово разочароваться. Ибо за всем этим запросто может оказаться пустота. И несчастен он только потому, что пуст.
Я задумалась. Хорошенько задумалась. И телефон зазвонил весьма кстати. Пока Большая Маха разговаривала с одной из своих подопечных, я все еще раздумывала над ее словами. Конечно, тысячелетний опыт не стоит сбрасывать со счетов. Но…
А после телефонного разговора установившаяся между нами близость куда-то улетучилась. Так бывает. Я поняла, что пора уходить, и поднялась со стула со словами:
— Надеюсь, что мы станем подругами. Если, конечно, ты не возражаешь.
— Я не возражаю, — улыбнулась Большая Маха. На этот раз не с грустинкой, а по-доброму.
И только в дверях я сообразила, что хотела спросить еще кое о чем. И обернулась:
30 
