25 
— А «кольт» сорок пятого калибра у тебя есть? — не сдержавшись, спросил он.
— Нет, — односложно ответил охранник.
— Жалко, — искренне сказал майор. — Всю жизнь мечтал подержать в руках настоящий «кольт». Ну, это ладно. Кто тут у вас есть из начальства?
— Никого, — все так же индифферентно ответил охранник. — Я же говорю, у нас закрыто.
— Что, совсем никого? — усомнился Гранкин. — Что ж ты здесь сидишь?
— Простите, вы по какому делу? — со сдержанным нетерпением спросил охранник. — У нас все документы в порядке, публика здесь бывает солидная, никаких скандалов…
Гранкин задрал кверху правую бровь, склонил голову к левому плечу и с интересом посмотрел на охранника. Надо же, подумал он, разговорился. С чего бы это?
— Я из убойного отдела, — тоже придав голосу максимально вежливое звучание, ответил он. — Хотелось бы кое-что выяснить…
— Из убойного? — переспросил охранник, расслабляясь прямо на глазах.
— Из убойного, — подтвердил майор, — не из ОБЭПа. Так кого ты здесь охраняешь, ковбой?
Не дожидаясь ответа, он шагнул к двустворчатым, как в американском салуне, воротцам и, толкнув их, вошел в зал. Заставленное игровыми автоматами помещение оказалось пустым и темным, слабый свет сочился сквозь опущенные жалюзи, тускло поблескивали никелированные рычаги «одноруких бандитов», стекло окошечек и хром отделки. В дальнем конце этого длинного, как железнодорожный вагон, помещения майор разглядел еще одну дубовую дверь, по периметру очерченную тусклым электрическим сиянием. Оттуда доносилась негромкая спокойная музыка и дробное постукивание, знакомое майору только по фильмам: где-то там, за этой дубовой дверью, бегал по кругу шарик рулетки.
Майор оглянулся. Охранник торчал за плечом. Лицо у него оставалось каменным, но майора Гранкина было не так просто провести.
— Это привидения там резвятся? — спросил он, кивая в сторону закрытой двери.
Охранник едва уловимо поморщился.
— Да ерунда это, — почти нормальным голосом сказал он. — Маньяки. Сидят, пока все до копейки не просадят.
— Так у вас же закрыто, — удивился майор.
— Для кого закрыто, а для кого… Постоянные клиенты. И потом, сами понимаете…
— Понимаю, — сказал майор. — Деньги не пахнут.
Давно они там сидят?
— С вечера. А один так и вовсе вторые сутки. Хотите взглянуть?
— Да нет, пожалуй. Кто здесь еще есть, кроме тебя и этих клиентов?
— Крупье.
— И все?
— Все.
Майор задумчиво пожевал нижнюю губу. Было совершенно очевидно, что повторного визита в «Старое Колесо» не миновать, но он решил не сдаваться раньше времени. В конце концов, охранник тоже мог что-нибудь знать.
— А ты давно здесь работаешь? — спросил он.
— Третий год, — ответил охранник.
— Так ты же, наверное, всех здесь знаешь, — обрадовался майор. — Так ведь?
— Гм, — сказал охранник. Лицо его сделалось еще более непроницаемым, чем раньше, хотя это и казалось невозможным.
— Ну, конечно! — сказал Гранкин, — естественно.
Профессиональная этика. Только вот что я тебе скажу: речь идет об убийстве, причем о зверском убийстве, так что свое «гм» оставь для клиентов. Жанну Токареву знаешь?
— Жанну? Это скрипачку, что ли? Знаю. — Лицо охранника тронула неумелая улыбка. — Это у вас промашка вышла, майор. Она мухи не обидит.
— Гм, — произнес на этот раз майор Гранкин. — Дело в том, что вчера вечером она была убита. Точнее, ночью, где-то между двенадцатью и двумя часами.
— Как убита? — растерянно переспросил охранник.
— Ей нанесли сорок три удара отверткой в спину, — сухо пояснил майор.
— Твари, — с отвращением сказал охранник. — Я бы их, козлов, за яйца вешал. Неужели на Тверской шкурья мало? Неужели нельзя с бабой полюбовно договориться? Вот же дерьмо…
— Ас чего это ты взял, что ее изнасиловали? — живо поинтересовался майор. — Знаешь что-нибудь? Кто-то грозился?
— Не надо меня подлавливать, — отмахнулся охранник. — Сами служили, нас задешево не купишь… Если не изнасилование, то это какой-то шизик. Что у нее было-то, кроме… гм… Ну, твари!..
— Ладно, — сказал Гранкин, — давай пока оставим все эти версии… Ты вчера дежурил?
— Дежурил, — мрачно кивнул охранник, — до сих пор дежурю… — Он махнул рукой в ту сторону, где все еще дробно постукивая шарик рулетки и раздавались неразборчивые возгласы крупье. — Надоели, Уроды.
25 
