Особенно,... 
83 
Он достал упаковку с каким-то порошком – в темноте тот будто светился. Вероника вспомнила, как он всунул палец в рот бедняге Струмилину.
С Ольгой проделает то же самое. Как бы она ни старалась сжать зубы, придется разжать – никуда не денешься.
Неожиданно Ладейников отбросил Ольгу в сторону, привстал, сдергивая с плеча автомат. Кроме хлопанья птичьих крыльев Вероника ничего не расслышала с внешней стороны палатки. Неужели преступник так неуверенно себя чувствует, что пугается всякого шороха?
Игорь прицелился в брезентовую стенку барака. Вот-вот должна была грянуть очередь и вдруг послышался знакомый всем голос:
– Может, прикроешь меня? Тут метра на четыре ни одного куста.
– Откуда ты свалился? – весело спросил Ладейников, продолжая, тем не менее, держать палец на спусковом крючке. – Я уж решил, что тебе здесь разонравилось!
– Мне никогда здесь не нравилось, тем более теперь. Чувствую, прикрывать ты меня не хочешь.
А если хочешь, то не в состоянии. Так как же мне проскочить эти четыре метра? – Забродов обратился с вопросом как бы к самому себе.
– Ладно, не прибедняйся. Лично я буду рад тебя снова видеть.
Ладейников зажег фонарик и отступил с автоматом еще чуть дальше от входа. Илларион влетел внутрь, словно долго разгонялся. Почти одновременно, дуэтом свистнули две пули, подтверждая его опасения.
– Видишь, что творится? – заметил Забродов.
Он по-прежнему был в кандалах и наручниках. Черная майка теперь не доставала до пояса – оторванной от низа полосой было замотано плечо. В свете фонарика видна была запекшаяся кровь, потеки сверху и до самого локтя.
– Кто это тебя так? – искренне удивился Ладейников.
– На все про все у нас двадцать минут. Давай начинать разговор.
* * *
Они уселись в дальнем углу, на куче хвои. Говорили вполголоса, чтобы не слышали заложники. Ладейников так подвесил фонарик, чтобы самому оставаться в тени, свет падал на человека в черной майке. Расстояние он по-прежнему выдерживал – сидели у противоположных стенок, каждый чувствовал спиной натянутый брезент.
Слух у обоих был особенный, поэтому они могли себе позволить даже на такой дистанции едва шевелить губами.
– Видел я плоды твоих трудов. Половина толщины, как бензопилой срезана, дальше, правда, грубовато. Но все равно – цирковой номер.
– Часы у тебя есть? – заспешил Забродов. – Слушай и следи за временем. Хотел я смотаться отсюда, решил, что слишком дорого мне эти бабки могут обойтись. С распростертыми объятьями идти не мог – наручники не позволяли. Приближался не прячась, в полный рост. И вот – получил «подарок».
– Что же они, мудаки – наручников не разглядели? – недоверчиво осведомился Ладейников.
Он допускал, что Забродову могли слегка попортить шкуру ради какого-нибудь хитрого хода.
Но все равно ему хотелось дослушать. Можно сделать вид, что купился, а потом еще раз прокинуть поганых ментов.
– Если б не моя реакция, валялся бы сейчас в кустах.
– За что они такого героя?
– Знаешь, для кого я герой? Для узкого круга лиц, с которыми вместе служил. А для начальства этих ребят – заноза в самом больном месте. Давние были дела, я думал, все уже в прошлом, ан нет, свербит еще…
Ствол автомата медленно блуждал – то в грудь Забродову смотрел, то в переносицу.
– Кто узнал меня на экране? Разные всплывают варианты, в свое время я не одному начальнику «удружил».
– Сознательный был, за правду боролся?
– Знаешь, как все начинается? Кто-то просит выручить, помочь. Влезаешь, а потом уже трудно остановиться.
– Выходит, получил спецназ команду тебя убрать.
– Выходит, так. Был один враг, стало два.
Разница не принципиальная. Главное, все можно объяснить. К примеру, на тебя списать, если кто из моих старых друзей шум поднимет.
– А что ты такое сказал насчет денег?
– Когда?
– Вначале. Сказал, что слишком дорого тебе эти бабки обойдутся…
– Мне ж Фалько обещал приз в качестве гонорара. Так ему было проще рассчитаться. Пройдет шоу – и я на пьедестале с лавровым венком.
Да еще с бабками из сейфа в придачу.
– А ты сплоховал!
– Сплоховал, когда из игры решил выйти.
Нельзя от больших денег отказываться: дала судьба шанс, значит надо воевать до конца. Судьба не прощает, когда ее подарками не пользуются.
– Размотай-ка повязку, если не трудно.
– Доказывать, убеждать? Запеклось, прихватилось кое-как. Да будь у меня там хоть три дыры вместо одной, все равно тебя это не убедит, правда ведь?
83 
