41 
– Здесь, – сказал Глеб, разглядев на приколоченной над дверью подъезда жестяной табличке полустертую надпись.
Быков молча кивнул. В свете горевшего над подъездом фонаря было видно, что зубы у него стиснуты, а волосатая нижняя челюсть упрямо выпячена, как будто аспирант готовился совершить первый в своей жизни прыжок с парашютом или какой-то другой не менее рискованный поступок – к примеру, пойти в ЗАГС. Голубовато-зеленый свет ртутного фонаря придавал его загорелой коже свинцовый трупный оттенок, и даже сквозь грубую ткань джинсовой куртки было видно, как вздуваются и опадают его могучие бицепсы – Гена как мог боролся с нервным возбуждением.
– Завтра надо будет наведаться к твоему приятелю Дубову, – сказал Глеб, берясь за перепачканную засохшей краской дверную ручку.
– Зачем это? – спросил Быков.
– Просто на всякий случай. Нельзя оставлять в тылу непроясненные вопросы, – назидательно сообщил Глеб, радуясь тому, что сумел-таки отвлечь своего спутника от мрачных переживаний. – А вдруг его роль в этой истории куда более значительная и менее невинная, чем нам с тобой кажется?
– Ты хочешь сказать, что он наводчик? – уточнил археолог.
– Наводчик, идейный вдохновитель, заказчик – все что угодно. Возможен любой вариант. Человек – куда более сложная система, чем принято считать. Я, например, не исключаю, что все это – твоих рук дело. Может, у тебя есть основания считать – неважно, какие и насколько веские, – что этот энклапион действительно имеет отношение к разгадке тайны Святого Грааля. Может, ты маньяк, откуда я знаю? А может, обыкновенный клептоман. В любом из этих двух случаев вся история с газетной шумихой и спившимся гуманоидом-домушником – отлично продуманный отвлекающий маневр...
Как и ожидал Глеб, Быков немедленно взбеленился, временно забыв о своих неприятностях перед лицом явно беспочвенных, но вполне обоснованных подозрений в свой адрес.
– Да пошел ты знаешь куда?! – с огромным возмущением произнес он сквозь стиснутые зубы. – Рыцарь революции... Чистые руки, горячее сердце... Безмозглая голова! Ты что мне шьешь?
– Кражу со взломом, – хладнокровно ответил Сиверов. – И не шью пока, а просто информирую, что кое у кого может возникнуть такое мнение по поводу твоей персоны.
– Сука этот Дубов, – с горечью заявил Гена. – Все-таки морду я ему набью. Вот, кстати, характерная деталь: после всей этой истории он на раскопе так ни разу и не появился. А до того приходил каждое божье утро, как на работу, и торчал дотемна... или до тех пор, пока я его оттуда не уводил.
Глеб улыбнулся, отдавая должное здоровым инстинктам Гены Быкова, который в критической ситуации явно безотчетно, даже не успев ни о чем толком подумать, попытался перевести стрелки с себя на своего собутыльника.
– Это интересно, – сказал Сиверов, с усилием открывая оснащенную довольно тугой пружиной дверь подъезда. Его всегда забавляло наличие таких мощных, прямо-таки фундаментальных пружин надверях, которые можно было разнести вдребезги хорошим пинком. – Вот я и говорю: завтра надо будет к нему наведаться. А твой гуманоид, он же сапиенс, нам сейчас расскажет, стоит ли ожидать хоть какого-то толка от этого свидания. А может, – продолжал он, поднимаясь по замусоренной, с выщербленными пологими ступенями лестнице, – мы сейчас войдем, а он сидит там, у себя, и через старенькую лупу изучает энклапион.
– Я бы тогда, честное слово, Богу свечку поставил, – заявил Гена.
– Нужна ему твоя свечка, – отозвался Глеб.
Лампочка на лестничной площадке горела слабенькая; кто-то из жильцов – не иначе как незамужняя дама лет сорока с хвостиком, не знающая, куда девать нерастраченную энергию, – одел этот источник света в волнистый сине-зеленый абажур, похожий на старомодную девичью юбку, и тень от этого абажура волнами шла по беленым стенам.
Дверь сообразительного гуманоида Аристарха Мигули нашли сразу – это была самая обшарпанная и хлипкая дверь из тех четырех, что выходили на лестничную площадку. Табличка с номером квартиры на ней отсутствовала, вместо нее на темно-коричневом дверном полотне светлел ромбик цвета кофе с молоком – надо полагать, того самого, в который когда-то давным-давно покрасили дверь маляры из домоуправления. Звонок не работал.
– Ну и воняет же здесь, – сказал Быков, недовольно потянув носом.
Глеб молча кивнул. Запашок на лестнице действительно стоял отвратный, хотя определить его источник было трудно ввиду малой концентрации.
41 
