32 
Руки и ноги, казалось, были целы. Зверски болела голова, нижняя челюсть ощущалась как-то странно, словно вместо нее вставили неуклюжий протез, но с этим вполне можно было жить. Юрий вспомнил, что с его головой произошло что-то нехорошее – вроде бы в нее угодил артиллерийский снаряд или что-то столь же тяжелое и стремительное, но, поскольку голова, хоть и разламывалась от боли, была все-таки на месте, следовало предположить, что с ней приключилось что-то совсем другое. Поразмыслив, Французов пришел к выводу, что, как ни странно это звучит, его нокаутировал тот старикан, что сидел за столом. "Вот так дед! – уважительно подумал Юрий. – Кто бы мог предположить, что у него такой удар! Впрочем, не зря же у него прямо над головой висят эти перчатки. Я-то, дурак, думал, что это просто украшение, символ, так сказать, а это, оказывается, вполне утилитарная штука. Ну и дед! Прямо паровой молот."
Он осторожно, на миллиметр приподнял веки и сквозь густую сетку ресниц увидел в метре от своего лица черное отверстие, обрамленное кольцом тускло блестящего сизого металла. Отверстие показалось ему размером с канализационную трубу.
– Ну, хватит спать, – сказал, обращаясь к нему незнакомый голос, и в лицо Юрию откуда-то из пустоты плеснули холодной водой. – Меня не проведешь. Я же вижу, что ты уже очухался.
Капитан окончательно открыл глаза и убедился в том, что привидевшаяся ему канализационная труба на самом деле представляет собой просто дульный срез пистолета – все того же уже успевшего надоесть Французову, девятимиллиметрового "вальтера". За пистолет держался какой-то незнакомый капитану субчик в одном из тех давно набивших оскомину малиновых пиджаков, которые давно перестали носить даже уважающие себя бандиты. Телосложение у него было вполне обыкновенное. Это, конечно, ничего не значило.
Капитан знавал людей, выглядевших как заморенные подростки, но способных при этом скрутить в бараний рог кого угодно, но по тому, как нервно этот субъект тыкал в него своим пистолетом, было ясно, что рефлексы и навыки у него тоже вполне обычные, среднестатистические. Учитывая то, что пистолет, по всей видимости, все еще оставался незаряженным, тип в малиновом пиджаке опасности не представлял и совершенно напрасно с видом хозяина положения ухмылялся своим тонкогубым ртом, выглядевшим как бледный шрам, рассекший узкое лицо с колючими, глубоко посаженными глазами.
Перестав изучать эту неприятную личность, Французов с некоторым трудом повернул голову и отыскал взглядом старика. Тот по-прежнему сидел в своем кресле, старательно массируя левой рукой суставы пальцев правой. "Ушибся, – подумал Юрий. – Ну, еще бы.
В его возрасте отвесить такой хук – на такое не каждый способен. Как ни поддерживай себя в форме, а против возрастных изменений в организме не попрешь. Суставы у него уже не те, тем более что он профессиональный боксер. Любитель бы так не сумел."
Юрий уперся в пол ладонями и попытался сесть.
Тип в малиновом пиджаке немедленно ткнул его в лоб стволом пистолета.
– Лежать! – властно приказал он, явно упиваясь властью над поверженным противником. – Дернешься – убью суку!
– Да пошел ты, – сказал ему Юрий, небрежно отводя в сторону пистолет и садясь. От этого движения зазвенело битое стекло, усыпавшее его куртку и каким-то чудом не порезавшее ему лицо, когда он обрушился на полку со спортивными трофеями.
– Замочу паскуду, – пообещал владелец малинового пиджака зловещим голосом.
– Федор Андреевич, – вмешался хозяин кабинета, – не увлекайся.
– Нет уж, Алексей Иванович, – сказал малиновый пиджак, не отводя сверлящего взгляда от лица Французова, – вы меня извините, но эту тварь лучше пристрелить. Вот только пусть он сначала скажет, кто его послал. Говори, придурок, – и снова ткнул капитана стволом пистолета.
Французов неторопливо вывернул пистолет из его руки, отчего малиново-пиджачный Федор Андреевич заверещал, как угодивший в когти совы заяц, и оттолкнул его так, что тот с трудом удержал равновесие.
– А ну, вали отсюда, – сказал Юрий, беря пистолет за рукоятку и направляя его на Федора Андреевича.
Тот испуганно попятился к дверям, не сводя остановившегося взгляда с направленного ему точно в живот пистолета.
– Вали, вали, – повторил Французов. – Нам с Алексеем Ивановичем потолковать надо, а ты мешаешь.
И этот хлам забери, – добавил он, бросая пистолет под ноги вздрогнувшему Погодину.
32 
