58 
– Урод! – прошептал парень, сидевший за столом. Его коротко стриженные волосы еще дымились, источая гнусный запах паленой шерсти.
– Вот так, отлично, – произнес Глеб, забирая пистолеты. – Наручники, думаю, вы возите с собой? Хотя бы две пары у вас найдутся? Только без резких движений, я не хочу никого убивать, во всяком случае, пока, – мягко добавил Глеб.
Кавказец застыл над дымящимся мангалом с занесенной над головой фанеркой – такого ему еще не приходилось видеть.
– Открой нам вагон, пусть до вечера посидят в купе.
Машины проносились по шоссе, останавливаться никому не хотелось. Сиверов, держа под прицелом четырех бандитов, вел их к вагону. Кавказец шел впереди.
– Извините, ребята, – оправдывался он перед своими знакомыми, – я ничего не могу поделать. Шашлычник отодвинул дверь одного из купе.
– Красивое, как гроб, – проговорил Сиверов, оглядывая внутреннее убранство железнодорожного вагона. Стены были обиты вишневым бархатом и золотистой бахромой. Он стоял в двери.
Когда находишься под прицелом пистолета, сделаешь все, что ни попросят. Трое бандитов оказались прикованными наручниками к трубе водяного отопления. Глеб забрал ключи с собой.
– А ты, – обратился он к четвертому, – покажешь мне дорогу.
Глеб забрал единственный на четверых мобильный телефон и забросил пистолеты в сумку.
– Идем. Но только не забудь, я успею выхватить пистолет быстрее, чем ты дернешься, – предупредил он бандита.
Серебристая «Вольво» элегантно выехала со стоянки и понеслась по шоссе.
– Чего смотришь? – закричал, глядя на шашлычника, один из прикованных бандитов, выплескивая накопившуюся злость. – Ключ от наручников!
– Где я его возьму, ребята? – притворно суетился кавказец.
– Ищи гвоздь, скрепку, провплоку. Шашлычник бегал по вагону, как проводник, которому сунули десять долларов чаевых. Наконец он сумел отыскать кусок мягкой медной проволоки.
– Позвони Стрессовичу, скажи, что этот мудак к нему едет.
– Он же и мобилу забрал.
– Лови попутку, дуй в город, делай что хочешь, но Стрессовича предупреди.
Мягкая проволока никак не желала открывать наручники. Кавказец выбежал на шоссе, замахал руками, понимая, что от его расторопности зависит будущее заведения с милым названием «Упоение».
Когда бандиты сумели освободиться от наручников и выбежали к стоянке, им не осталось ничего, кроме как материться: колеса машин оказались спущенными.
– Не успеем, блин!
Никто из проезжавших мимо не желал останавливаться, никому не хотелось подбирать зверского вида парней с перекошенными от ярости лицами.
Стрессович сидел в каминном зале загородного дома и недоуменно смотрел на мобильный телефон. Его ребята ему не отвечали.
– Что там такое, хрен его знает! – пожимал плечами парень, совсем недавно приехавший на «Жигулях», – я их в шашлычной оставил, лох вконец растерялся, когда четверых быков увидел.
– Какого хрена ты оттуда уехал? – прорычал Стрессович.
– Думал, все, передал лоха из рук в руки…
– Идиот!
И тут телефонная трубка разразилась трелью. Он ответил:
– Да…
Лицо Стрессовича менялось на глазах.
– Ты уверен? – спросил он.
– Да, так оно и было. Точно! – тараторил в трубку шашлычник.
– Хорошо, понял, – Стрессович глянул в окно и увидел, как по узкой дороге вдоль озера едет серебристая «Вольво».
В доме, не считая Маши, было четверо: сам Стрессович, Кныш и два далеко не лучших бойца. Стресс был реалистом и понимал, что если мужик сумел обезвредить четверых лучших быков, то противопоставить ему будет нечего.
Тяжело вздохнув, он набрал номер полковника ФСБ Потапова:
– Слушай, Потап, и не перебивай. Я тебе уже говорил о мужике, который Машкой заинтересовался.., ты же мне про Семена Семеновича и сказал… Так вот, он четырех моих ребят повязал и через пару минут у меня будет. Думаю, он один из тех отморозков, которые шоферов и ментов полгода тому у нас положили. Услугу тебе делаю, что его сдаю. Приезжай и винти его, только поспеши.
– Понял. Задержи его, если сможешь, – взволнованно произнес полковник Потапов.
Стрессович вышел на крыльцо, положил на широкие перила балюстрады пистолет и закурил.
Глеб выбрался из машины. Он шел позади своего пленника, пистолет держал стволом к земле.
– Ты, что ли, Стрессович? – спросил он.
– Я. А ты кто?
– Где Маша?
58 
