Особенно,... 
34 
– Одиссей! – окликнула его Катрина, повысив голос так, чтобы ее можно было расслышать сквозь подобострастный смех, – Меня сегодня несколько смутило то, что ты говорил о репутации моего отца, – о том, что он мудр и благороден и что его любит народ, – и говорил так, словно в этом есть что-то необычное. Но теперь я тебя поняла. Такие черты характера, похоже, несвойственны вашим греческим правителям.
– Ах ты, бесстыжая шлюха! – завизжал старик Калхас, выскакивая откуда-то из-за царского трона. – Ее надо высечь за подобную неуважительность!
Несколько мужчин тоже стали что-то выкрикивать, требуя крови Катрины, но Одиссей заставил их умолкнуть, подняв руку.
– Поосторожнее, Калхас! – сказал Одиссей. – Афина объявила, что Поликсена не просто под ее защитой, но что она – оракул богини войны! Не забывай, я сам был свидетелем того, как Афина даровала эту девушку Ахиллесу, так что никакой ошибки тут быть не может именно такова воля богини!
Голос Ахиллеса перекрыл раздраженное бормотание старцев.
– Царевна и под моей защитой. И у меня нет ни малейшего желания ссориться с кем-то из вас, – сказал он но Кэт видела, что Ахиллес не смотрел на царя, подчеркнуто исключая его из числа тех, с кем он «не желал ссориться», – Но если вы зайдете так далеко, что прикоснетесь к ней, я убью вас.
Он произнес последние слова совершенно спокойно, как бы между прочим, однако на его лице отразилась такая неумолимость, что Кэт ни на секунду не усомнилась в том, что он именно так и поступит.
Снисходительный смех Агамемнона нарушил тишину, воцарившуюся после слов Ахиллеса.
– Ох, да будет тебе, Ахиллес! Прибереги свои убийственные угрозы для троянцев. Ну, то есть для всех троянцев, кроме вот этой маленькой нежной крошки. В конце концов, твоей новой военной жене ничто не грозит. И очень хорошо, что ты так быстро нашел замену, да еще такую симпатичную.
Агамемнон улыбнулся Катрине, и отношение к ней в толпе собравшихся изменилось в лучшую сторону.
– Тебе завтра понадобятся все силы. Ко мне сегодня являлась Гера, и я уверен: это знак того, что наша победа близка. Завтра у греков будет великий день!
Катрине пришлось приложить усилия, чтобы не разинуть рот в изумлении. Визит Геры расценивается как знак того, что греки вот-вот выиграют войну? Кэт могла лишь вообразить реакцию богини на подобную новость. Никогда в жизни Катрине не приходилось слышать большей глупости. Что ж, неудивительно, что именно в этом месте рождались самые нелепые слухи.
Однако мужчины в шатре проглотили каждое слово своего царя, и вокруг Кэт разразилась тестостероновая буря. Ахиллес переждал, пока утихнет шум, и произнес одно-единственное слово, похоже поразившее царя до мозга костей:
– Нет.
Агамемнон сумел быстро восстановить на лице выражение снисходительного безразличия.
– Нет? – Он произнес это с саркастической усмешкой. – Что, какие-то нелады с мирмидонянами, Ахиллес? Какая-то новая болезнь? Я вернул Хрисеиду, как ты настаивал. После этого прекратился мор в твоем лагере. А теперь какой жертвы ты просишь у меня?
– Я не прошу у тебя никаких жертв, Агамемнон. Я просто прошу тебя самому вести свою войну.
Ахиллес мягко высвободил руку, за которую продолжала держаться Катрина, и шагнул вперед, обращаясь не столько к роскошно одетому старику, восседавшему на золотом троне, сколько к молодому воину, стоявшему рядом с царем.
– Почему это о войнах рассуждают старые люди, но сражаются в них только молодые? Если мне нужна женщина, я дерусь за нее. Если я хочу богатства, я буду за него сражаться. Если мне хочется славы, я стану ее добывать в бою. Но я никогда не забирал себе того, за что другие сражались и умирали.
Кэт вместе со всеми зачарованно смотрела на Ахиллеса. Он вовсе не был безмозглой машиной убийства, подчиненной славе и судьбе. Ахиллес был лидером, истинным королем по праву рождения. Он продолжал неспешно шагать вперед, пока не остановился прямо перед тронным возвышением.
– Возможно, пришло для тебя время сразиться за то чем ты желаешь обладать, великий царь.
В отличие от Агамемнона, Ахиллес говорил без capказма. Его низкий голос звучал твердо и открыто. Он прямо смотрел в глаза царя, потому что говорил правду, не пытаясь никого обмануть.
– И возможно, для меня настало время отдохнуть Жизнь больше, чем война. Так уж получилось, что сегодня я вспомнил: Афина – куда более богиня мудрости, чем войны.
34 
